Туннелирование

Судя по звуку, Доннер что-то куда-то наливал.

— Близких — нет.

— А друзья? — я посмотрел на него. Доннер кивнул, сдержанно. А вот друзья были, судя по этой сдержанности.

— И вы все это время носились за мной с успокоительным?

Вирем пожал плечами:

— Потому что это и есть лучшее успокоительное.

— Верно…

— А вы сами-то хоть помните вашу вчерашнюю речь?

— Которую? — Что-то, конечно, вспоминал… яркими вспышками.

— Ту, где выражали соболезнования семьям всех погибших, говорили о том, что прекрасно сознаете, что это не только ваша потеря, что многие потеряли близких.

— Да, сознавал. Даже чувствовал. Только не так, как сегодня. Может, сильнее, но по-другому.

Он слегка ухмыльнулся.

— Это все время меняется. Хотя кажется, что уже сделал все открытия. Но боюсь, я сам не представляю и не могу представить, что с вами происходит. Потому что как бы это ни было для каждого, но… — он замолчал.

— Все сходится в одной точке?

— Именно.

— Как бы не коллапсировать в черную дыру, — пошутил я.

— Угу… Ваш заказ готов. Я принес его.

— Спасибо.

Это значило, что теперь я избавлюсь от нелепых траурных лент.

Войдя в кабинет, Вирем резко затормозил, чего обычно не делал, и уставился на меня.

— Эрвин Доннер Аллет! — воскликнул он с расстановкой. — Я должен был ожидать и видел все приготовления, но эффект… — он обвел взглядом и комнату, и меня в ней. — Это совершенно другое место! — констатировал он. — И почему я только сейчас вспомнил, что мы тезки? Я же знаю полное имя и все официальные титулы…

— Вторым именем я никогда не пользовался… Почти. Как и фамилией. — Тут я и сам призадумался — как квалифицировать использование имени хоть и на собственной памяти, но находясь при этом в разуме собственного предка? Заодно, это всегда позволяло считать второе имя принадлежащим его настоящему владельцу, а не мне. — Это всего лишь традиция.

Вирем пожал плечами.

— Имя и фамилия всегда всего лишь традиция, разве нет?

— Но едва ли тогда, когда ими не пользуешься — привычка как-то плохо складывается.

Правда, вот сейчас время для другого имени подошло в самый раз. Любопытно, что Вирем отметил это без всякой подсказки, может быть, раньше меня. Потому что прежний человек, с прежним именем — умер. Несмотря на то, что я привнес сюда больше своего, чем было раньше. И черно-серый мундир, сменивший белый с траурной лентой через плечо, должен был напоминать о «Янусе». Он и напоминал, но здесь, посреди этих графитных стен, с геральдическим значком с драконьими крыльями вместо золотой спирали времени, был чем-то еще совсем другим.

Хотя, помня свой сон, я посмотрел утром в зеркало. Я все еще оставался рыжим, но в остальном — тьма и так всегда была моей.

Я посмотрел на включенный монитор.

— Насчет расследования. Разумеется, все очень рассеяно. Но все выглядит именно так, как выглядит? Ни опознаваемых деталей корабля, никаких останков?

— Нет. Но вы понимаете — аварии в самый момент перехода всегда именно так и выглядят.

— Но…

— Простите, сэр, после такого еще никто не возвращался.

Я возвращался. Но тут было много различных «но» — корабли были значительно меньше, и не оставляли за собой мощной, оплавляющей случайный космический мусор, вспышки, даже когда мусор с корабля выбрасывался нарочно под проекцию картины взрыва. А «Денебский штандарт» все-таки «чертовски большой корабль»… Возможность подобного маневра стремилась к нулю, даже если бы им управлял сам Доннер Аллет. А для любого, кто не был бы так ловок как он, и настолько заинтересован, как я, и вовсе являлась нулевой. Но разве вселенная вокруг нас не всегда шутила шутки?

— Вирем, насчет «Горгульи»… — Которую я сам взорвал во сне…

— Да, сэр?

— Когда у нас ближайшее окно хотя бы в час? Мне нужно наконец их увидеть.

«Горгулья» оказалась не только в пределах Денебского королевства, но и во дворце, хотя об этом не знал даже ее экипаж, тоже размещенный здесь, в одной из его «изолированных» частей. Положение их весь последний месяц, конечно, было двусмысленным, но пока еще они в достаточной мере ощущали себя гостями, чтобы не начать взламывать замки и устраивать революцию, хотя, может, и следовало бы. Но наши гости отличались отменными манерами.

— Приветствую всех, — начал я сходу, — я узнал о том, что вы здесь, четыре дня назад. Простите, у меня не было времени навестить вас, но я рад тому, что с вами все в порядке, и что Вирем уже объяснил вам, где вы, и что происходит. Вы имеете полное право мне не верить, но…

— Конечно, верим! — нетерпеливо перебила Джелли. — Не для того же ты возвращался назад во времени и спасал нас, чтобы потом подставить, не будь смешным!

Я изумленно посмотрел на нее и улыбнулся.

— Я успел почти вас забыть. Вы, конечно, уже знаете, что произошло… — Да уж, совершенно ни к чему повторять очевидное, это только я тут не появлялся все это время, превратившееся для меня в один сливающийся длинный день. — Поэтому я не мог придти сразу, и не мог поручить кому-то другому просить вас решить, раскрывать ваш секрет или нет — как бы ни было скучно, для вас это действительно безопаснее. Но это же несчастье причина того, что я узнал, что вы все еще здесь. Сперва нам сказали, что вы покинули королевство. Мы понятия не имели, правда это или нет, и не случилось ли чего-то похуже. И только после трагедии я автоматически стал обладателем допуска ко всей информации о вас.

Вирем кашлянул.

— Я бы еще мог добавить, — вставил лейтенант, — что его первым желанием было вылететь к месту трагедии с вами, на вашем корабле. Но подготовить судно к полету сразу было бы затруднительно.

Я увидел, как непроизвольно напрягся Арли, все это время дружелюбно выжидающе молчавший, не мешавший нам выговориться, но по нему было абсолютно ясно видно, что он никого из нас не осуждает.

— С вашим кораблем все в порядке, я знаю, где он: здесь же, в ангарах дворца. Но эта информация была засекречена. И помимо того, что нам нужен был корабль, немедленно готовый к старту, мы не знали, какое это может произвести впечатление и какой может дать старт слухам, с которыми нам пришлось бы дополнительно справляться.

— А как вы полагаете, какие могут быть слухи теперь, когда мы внезапно объявимся после того, что случилось, со всеми нашими сказочными трюками, со всем нашим, может быть сомнительным прошлым? — спокойно спросил Арли. — Или, может быть, мы вовсе и не появимся?

— Я думал об этом, — ответил я. — Но не вижу смысла в том, чтобы прятаться и давать шанс тому, кому наше существование может быть поперек горла, уничтожить нас по частям. Так что, если только вы сами не решите иначе — то пусть всех сразу, как яйца в одной корзинке!

Джелли звонко рассмеялась.

— Про пучок соломинок было бы банально! Такой подход куда ближе к нашей развеселой реальности!

— Так значит, мы выходим на свет? — подытожил Майк. — Мне жаль только, что повод к этому так печален.

Я кивнул с признательностью. И после воцарившейся паузы, довольно мрачно выдавил:

— Миры, по которым мы ходим, созданы из праха наших предшественников… Мы тоже внесем свой вклад.

Только это нас и извиняет. За то, что мы еще живы. Каждый в свой период времени и ненадолго. Будущее, где нас нет, никуда не денется.

Реакция не заставила себя ждать. И теперь я имел «удовольствие» столкнуться с ней лично: с требованием Солнечной Лиги отказаться от покровительства опасным экстремистам, составляющим экипаж корабля «Горгулья». Пока приватным, в духе фальшиво-дружеского совета. На которое я мог ответить парой строк, отправленных все так же приватно:

«Чем же они для вас опасны? Или, может быть, Лига желает принять ответственность за вмешательство в чужую внутреннюю политику, вплоть до ответственности за недавние катастрофы?»

Ах, у вас есть основания полагать, что в катастрофах могут быть повинны те «ненадежные элементы», которых вы и предлагаете нам не брать под свою защиту? Благодарю, мы разберемся сами.