Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)

Предлагая «своего дурня», миссис Лэннинг не имела в виду, конечно, некое мыслящее существо, а всего лишь робота-носильщика. Или, вернее будет сказать — возильщика. Автоматическую тележку, умеющую только одно — неотступно следовать за своей госпожой и возить всё, что хозяйке заблагорассудится приобрести.

— Куда же я подевала «поводок»? — бурчала Сьюзен, рыская по прихожей. — Куда же… А!

Рукоять с кнопками и экраном пуговичного размера обнаружилась под знаменитой шляпой Лэннинга, последние четверть века служившей объектом для плоских острот.

— Только не делай очень коротким, — наставляла Волкову хозяйка «дурня», следя как добровольная помощница управляется с «поводком». Потом сочла долгом предупредить:

— «Дурень» мой с норовом: позавчера от усердия несколько раз поддал мне под…

— Сюзик! — поторопилась прервать её Аня. Как и в детстве, миссис Лэннинг не считала нужным выбирать выражения.

— Я хочу сказать, не делай «поводок» короче полуметра, он не всегда успевает остановиться. Сто раз предлагала Лэннингу научить «дурней» ходить в магазин без сопровождения, но ты же знаешь этих мужчин. «Дорогая, это не актуально. Дорогая, я занят. Милая, займись лучше испытаниями «Ареса». Ещё немного и этот «Арес» меня окончательно…

— Сюзик, я пойду, — поспешно заявила Аня и вышла, увлекая за собой исполнительного трёхколёсного «дурня» повышенной грузоподъёмности. Предоставив самоходной грузовой тележке полную свободу действий в пределах выбранной длины «поводка», добровольная последовательница мисс Марпл набрала номер, но подождать всё же пришлось.

— Аня? — скрипнул после минутного ожидания в наушниках-клипсах гравитонный голос. «Неужели спал?» — изумилась Волкова.

— Ты спал? — шепнула она.

— Оказывается — да. Удивительно. Давненько со мной такого не случалось. Ты в «Центруме»?

— Соня. Я уже успела поговорить с Лэннингами и выяснить…

— Погоди, Анютка, я почту посмотрю. Тут нападало.

— Что? Что с Сашей?! — забыв о необходимости соблюдать конспирацию, выкрикнула Волкова. Какие-то девчушки (по виду — практикантки) шарахнулись в сторону от разъярённой домохозяйки. «Потише бы надо», — приструнила себя она.

— Сейчас, — отозвался Володя. — О! Хорошие новости. Сашка на Весте вместе с женой.

— Что-о?! — соображения конспирации отступили на второй план, когда Аня осознала суть полученного известия. «С женой? Но как же… Когда?! Господи, Сашенька!»

— Тише, тише, Анютка, успокойся. Всё хорошо. Извини, я забыл, ты же не в курсе. Он познакомился с ней…

— Как её зовут? — убитым голосом простонала огорошенная счастливым известием мать.

— Этого я не знаю, но Саша пишет, что фигурка у неё… Э-э-э… Я хотел сказать, что характер вполне соответствующий.

— Фигурка… — еле слышно повторила Аня, останавливаясь посреди коридора. Тут же смогла убедиться — «дурень» действительно не всегда успевает остановиться. «Но он жив… и ему ничего…»

— Анютка, — строго скрипнул в ушах голос президента. — Ты не о том думаешь. Дети живы, они сейчас на Весте. Это главное. Выброси из головы лишнее. Меня беспокоит другое. Боюсь, кое-кто из наших друзей об этом тоже очень скоро узнает, и мне бы хотелось выяснить — кто. Ты меня слышишь?

— Слышу, — машинально повторила Волкова и послушно двинулась дальше. Пока она стояла, две или три женщины, сопровождаемые таким же количеством самодвижущихся носильщиков, обогнали её. Идти осталось — сущие пустяки.

— Лосева можешь исключить, — шептал ей на ухо Володя, — он в курсе дела. Все остальные под подозрением.

— Лэннинг не знает, — негромко ответила вернувшаяся к насущным делам женщина. — Но его мучает совесть. Хотелось бы думать, что он ни при чём. Он сегодня получил какой-то циркуляр и после этого не мог заснуть.

— Заснуть не мог? Хорошо. Это уже кое-что, но мало. Кстати о циркуляре. Интересно знать, как на него отреагировали все наши друзья.

— Это я тебе очень скоро смогу поведать, потому что… О, доброе утро, Елена Сергеевна!

Автоматические двери магазина «Центрум-продуктовый» не имели возможности закрыться, как и всегда в такое время — с половины восьмого и до без четверти девять. Толпа, состоявшая из научных сотрудников женского пола и их бесполых автоматических носильщиков, заполняла просторное торговое помещение, похожее на зал регистрации пассажиров земных аэропортов полувековой давности. Под высоким потолком висел нежноголосый гул, неплотный хвост очереди лениво пошевеливался, не торопясь втянуться внутрь. Женский клуб.

— Доброе утро, Анечка! Сто лет тебя не видела! Ты всё молодеешь.

— Короткова? — заинтересовался Володя, но ответа не получил. Не до того было Ане, чтоб объяснять очевидные факты. Когда с взаимным осматриванием было покончено, и охотница за неочевидными фактами услышала, что «новые серьги очень симпатичны, но брошь крупновата», она спросила:

— Леночка, вы же будете сегодня у Лэннингов?

— Обязательно. Подумать только, Маргоше — восемнадцать! А такая была малявочка занятная… Ваш Саша — или мне показалось? — кажется, был к ней немножко… Вы понимаете? Он же, я надеюсь, будет сегодня? Нет, нет, девушка, я вас пропущу. Мы с Анечкой не торопимся. Так что же Саша?

— Она ничего не знает! — шепнул Володя.

— Нет, Леночка, — огорчённо ответила Волкова. — Не будет моего Сашки. Работа. Да! Именинницы, к сожалению, тоже не будет. Разлетелись наши детки.

— Жаль, жаль. Но я всё равно приду. Так мы редко стали выбираться куда-нибудь!

— Ивана Арнольдовича приведёте?

— Ох, Анечка, постараюсь. Сегодня он не в духе, плохо спал. Что-то случилось ночью. Я спрашивала, но он накричал только: «Чепуха! Не верю!» — и кого-то обозвал — прошу прощения, я на ушко тебе, — хитрозадым анацефалом.

Переждав хохот Володи, из-за которого ровным счётом ничего не было слышно, Аня улыбнулась жене грубого, но справедливого хирурга:

— Подходите к терминалу Леночка, я после ва…

— Пустите же, я вас прошу! — закричали позади (знакомый голос!) Кто-то полез, энергично толкаясь и отпихнув носильщика Елены Сергеевны от загрузочного окна. — Девушки, женщины! Умоляю, дайте же…

— Люська? — удивилась оттеснённая от терминала Елена Сергеевна.

— О, Леночка, это ты, как хорошо! Пропусти, золотко, я опаздываю, опаздываю!

— Людмила Александровна? — вежливо обратилась к пролезшей без очереди Житомирской Аня.

— Житомирская? — свистнул Володин далёкий голос. — Её расспроси обязательно.

— О, Анечка, и ты здесь? — с фальшивым оживлением трещала Людмила Александровна, силой вытягивая из раздавшейся толпы своего носильщика и загоняя его в погрузочное окно терминала. — Мне так жаль… Ты знай, Анечка, я буду голосовать против крайних мер. Я ведь не знала, что это он. Каждый может ошибиться, мы все ошибались в молодости, даже мой Мишенька…

— Я не понимаю, о чём вы, Людмила Александровна, — едва сдерживаясь, притворно удивилась Волкова. Одно только желание испытывала: дать Людмиле Александровне какой-нибудь более существенный повод для сожаления — для начала, к примеру, саму её затолкать в погрузочное окно терминала.

— Спокойно, Анютка, — предостерёг президент.

— А, так ты ничего не знаешь? — спросила Люсенька, не замечая, как на неё смотрит мать осуждённого на казнь. Просто была слишком занята составлением заказа на отгрузку, бормотала, порхая пальчиками по чувствительному экрану терминала: «Это возьму, это тоже, молока немножко и всё. Или нет? Или не всё?»

— А что случилось? — поинтересовалась Елена Сергеевна, подступая ближе.

— Тебе тоже муж ничего не сказал? Ну, ты же понимаешь, золотко, я же не могу, это закрытый циркуляр. Ничего пока не случилось, как раз сегодня… О небо! Я опоздаю на заседание комитета! Всё! Всё! Остальное потом!

Последние слова вспомнившей о служебных обязанностях Люсеньки относились к торговому терминалу и подкреплены были энергичным нажатием большой клавиши «купить». Через раз-и-два-и-три-и-четыре секунды «дурень» Людмилы Александровны резво выпрыгнул из погрузочной ниши. Корзинка его заполнена была всего лишь на треть.