Язва

— А что тебе хотелось бы услышать?

— Только, пожалуйста, не надо никаких ужасов, нам их и так хватает. Если можно — что-нибудь о существах с крыльями, как у ангелов, блистательных, невозмутимых и очень чистых душой. А возможности у них пусть будут безграничны…

— А ты видала таких?

— И довольно часто — во сне.

Я подумала немного. (Его мозг излучал только доброжелательность и любопытство.) Потом продолжала с рассеянным видом:

— Пилот нашего корабля похож на одного из них.

— Да? Так ты встречала Леса? Нет, это невозможно, он ни разу не выходил из рубки, а ты всего лишь маленькая лгунья. Но, поскольку у тебя такое богатое воображение, слушай дальше.

И он начал читать (или петь — это было не совсем ясно) о таких событиях, которые вызвали перед моими глазами массу странных образов: гигантскую золотую спираль, покрытую кровью; бесконечность, разделенную градусами параллелей и меридианов, перемежающиеся вспышки и северное сияние… А под ним копошились невиданные чудовища, гигантские осьминоги, видения из ночных кошмаров. Огромные высокомерные фигуры поднимались из пламени. Они были похожи на лилии или на сами языки пламени ослепляюще-белого цвета… Я узнавала некоторых, будто уже видела их в каком-то прошлом, которое было, возможно, чьим-то будущим. Особенно знакомыми показались мне одна или две из них. Я поняла, это о них шла речь, когда зазвучали строфы:

Однако я обрела свое обычное хладнокровие, когда маленький старичок наклонился и заглянул мне прямо в глаза.

— Ты видишь все это, не так ли? — сказал он.

— И разные другие вещи! — ответила я, показав ему язык. — Но я никому не говорю об этом.

— Почему?

— Потому что я волшебница с тяжелыми частицами, вот так-то!

Я отбыла, прыгая на одной ноге.

В то время, как он кричал мне вслед:

— Малышка, как тебя зовут?! Скажи мне! Скажи…

А потом последовал толчок, и мы приземлились. На Сатурне.

Экраны отражали бледный полумрак, в нем мерцало Кольцо. Планета казалась неясным темным пятном где-то внизу. Моя мать куталась в легкую шубку из крыльев бабочек голубого, оранжевого и зеленого цвета, которую, я раньше у нее наверняка не видела. Лицо у нее было загримировано, словно для какого-нибудь торжества — с позолоченными ресницами.

— Грязная посудина! — воскликнула она, прокладывая себе «проход через толпу». — Мы садимся, потому что у нас нет горючего. Горючего всегда не хватает, но не при такой же несерьезной скорости, как у нашего…

Она заставила меня взять с собой страшного игрушечного тиранозавра в сапогах: в его пластиковый живот она зашила все драгоценности и документы.

Нам всем пришлось выбраться из трюмов, из дортуаров, из кают, и экипаж ничем, не мог нам помочь. Да и был ли тут экипаж? Казалось, что кораблем управляют роботы. Пассажиров собрали на посадочной площадке под куполом. Хотя здесь и был искусственный климат, холод пробирал нас, и я дрожала под моим зеленым анораком. Дети не плакали, даже Юрий. Окружающее очаровало нас — и разноцветная планета, и странное, постоянно меняющееся небо.

А потом явились миражи или то, что нам сперва показалось миражами: повсюду оказались разверстые черные пасти дезинтеграторов, направленных на нас. Они выплюнули каскад пламени, он поднялся вверх и превратился в гигантское покрывало, оно зависло над нами, но не опустилось. Но самое страшное было еще впереди. Появился чудовищный зверь из Бездны (тот самый, из последней части Библии) [5]. Это была черная, цвета, сажи, спираль, странно и страшно живая, с когтями и щупальцами. У нее были три ужасных лика: один из них был одутловатым, язвительным и каким-то женственным. Другой был мертвенно-бледным, как у Черного Человека с космодрома на Земле. Третий — я не смогла узнать, он мне еще не встречался, — был ужасным и прекрасным одновременно, как маска Горгоны. Из живой спирали вылезли гигантские клешни, которые, казалась, могли объять весь горизонт. Все завопили. Тетя Элла хотела убежать вместе с Юрием, но мама удержала ее. Неожиданно динамики корабля с некоторым опозданием объявили, что на Сатурне желательно ни о чем не думать, так как газообразные частицы Кольца отражают все мысли… И что Зверь из Бездны на самом деле не существует. И в самом деле, он исчез, а в воздухе появилась идиотская бутылка молока гигантских размеров… Не успела закончиться эта фантасмагория, как раздался чей-то крик:

— С-сложить ор-ружие!

Это тотчас напомнило нам Землю, и мы все разом бросились на камни, как хорошо обученные собаки. Уткнувшись носом в гравий, я слышала, как тетя Элла повторяла, всхлипывая:

— Так что же это, они всюду?.. На всех планетах? Почему же мы сели здесь, ну почему?..

И снова послышалось:

— С-сдавайтесь… или будете уничтожены!

— Они сейчас все сожгут огнеметами, — сказал кто-то совсем рядом. — Надо хотя бы укрыться…

И мы поползли назад. Это было не очень-то удобно — по обледеневшим камням. На краю платформы был люк. На Земле я научилась скатываться куда угодно: я свернулась в клубок, спрятала лицо в согнутый локоть: было не так больно. Мы едва успели скатиться в какую-то канаву; там, наверху, люди уже горели, отблески пламени проникали под мои прикрытые веки… Еще я услышала голос матери, которая звала меня:

— Таль, где ты? Таль!

Она держала меня за шею, и я не могла пошевелиться и отозваться. Присев на корточки около тети Эллы, мужчина-женщина с Дежанира (их было не так уж мало среди эмигрантов — у них бывали высокие покровители) повторял, как автомат:

— Подвиньтесь, свободная гражданка. Немного места для Коко. Подвиньтесь…

А моя тетя укрыла своим телом Юрия, чтобы защитить его. А со стороны платформы шел огненный дождь…

Когда огонь погас, и сирены своим воем объявили конец тревоги и посадку, многие остались лежать на земле… А мы с мамой — нет. Я потянула за рукав тетю Эллу, но она стала какой-то тяжелой. Голова у нее запрокинулась, и я увидела, что глаза ее закатились…

— Оставь ее, — крикнула мать. — Она мертва… Ты же не хочешь, чтобы мы здесь подохли, как она, как другие идиоты?! Сейчас же идем со мной, или я улечу без тебя?!

Я знала, что без меня она не улетит, что я нужна ей, по крайней мере, пока нужна… Но в 11 лет мы еще глупы, а тетя Элла была такой тяжелой, такой тяжелой… Когда я уходила, мне показалось, будто я все еще слышу тонкий задыхающийся голос Юрия, похожий на мяуканье котенка…

Мне показалось, что кто-то звал меня, искал меня на платформе. Кто-то могущественный, кто не знал моего имени.

Кто-то говорил:

«Где же эта малышка, которая так здорово умеет врать?..»

Пока мы шли к кораблю, со мной произошла гнусная история: я как будто оказалась в теле какой-то маленькой девочки, которая была раздавлена, как клоп… Я чувствовала, как из меня лезут кишки…

Я была совсем больна. Мама подхватила меня.

Мы улетели, и теперь нам было уже не так тесно.

Потом мы сели на Уране. Никто не хотел выходить. Но на этот раз сломался двигатель. Кто-то утверждал:

«У нас на борту мутанты. Нас заманили — как дичь».

(Нужно было делать вид, что мне неизвестно, есть ли мутанты на корабле.) На космодроме, где охранники собирали нас в одну колонну, мама закричала благим матом, и кто-то подошел к нам. Она прыгнула на шею к какому-то незнакомцу, а я держалась в стороне с большим достоинством: не люблю такие демонстрации.

— Идиотка, — сказала мама, — поцелуй его. Все-таки, это твой отец.

Я никогда не видела его, кроме как в костюме астронавта, а здесь он носил «кожу-пластик», на нем не было его звезд, а лицо покрывала многодневная борода. Мне показалось, что он очень молод — ведь в пространстве не стареют. Он смотрел на мою мать, не высвобождаясь из ее объятий, потом он сказал со странным выражением лица: