Сборник.Том 5

Видите — получается, что нет такого стечения обстоятельств, при котором Академия не выиграла бы. Это было неизбежно — что бы ни предпринял Риоз, что бы ни предприняли мы.

Магнат Академии самодовольно кивнул.

— Неплохо. Только вот… А если бы Император и генерал были в одном лице? А? Что тогда? Этой ситуации вы не учли, поэтому я считаю, что вы меня не убедили.

Барр пожал плечами.

— Да я и не пытался что-то доказать. Я не знаю математики и не могу подкрепить свои доводы математическими выкладками. Я говорю только о том, что подсказывает мне здравый смысл. При том, что в Империи каждый аристократ, любой мужчина в расцвете сил, всякий уважающий себя разбойник мечтают только о том, как бы поскорее забраться на трон, — и как говорит история, мечты эти далеко не всегда бесплодны — что бы случилось даже тогда, когда сильному Императору пришло в голову затеять заграничную войну на дальнем краю Галактики? Как долго он мог бы отсутствовать в столице, пока там дело не дошло до гражданской войны и он вынужден был бы вернуться домой? Нет, социальная ситуация в Империи не позволила бы ему отлучиться надолго!

Однажды я сказал Риозу, что вся мощь Империи бессильна против мертвой руки Гэри Селдона.

— Хорошо, хорошо! — Форрел был явно доволен. — Следовательно, вы утверждаете, что Империя больше никогда не станет нам угрожать?

— Похоже, что так, — развел руками Барр. — Честно говоря, Клеон вряд ли протянет больше года, после чего неизбежно встанет вопрос о праве на престол, что будет означать последнюю гражданскую войну в истории Империи.

— Ну, что ж, — прищурившись, проговорил Форрел, — получается, что врагов больше нет?

Барр задумался.

— Существует Вторая Академия.

— На другом краю Галактики? Исключено.

В это время Деверс резко обернулся и угрюмо уставился на Форрела.

— Думаю, у нас достаточно врагов у себя дома.

— Да? — искренне удивился Форрел. — Кто же это, если не секрет?

— Например, люди, которые делают вид, что за мир и благосостояние всех, а сами только и делают, что следят, как бы чересчур много прибыли не скопилось в руках у тех, кто создаёт это благосостояние. Улавливаете?

Взгляд Форрела постепенно утратил благодушие и встретился с открытым, гневным взглядом Деверса.

Часть вторая

Мул

Глава одиннадцатая

Молодожены

Мул … Как ни парадоксально, о «Муле» известно меньше, чем заслуживает фигура такого масштаба в истории Галактики, даже период его высочайшей славы известен нам в основном по свидетельствам его противников и в особенности из записок молодой женщины, жены…

Галактическая энциклопедия.

Хейвен произвел на Байту удручающее впечатление. Муж показал ей его солнце — тусклую звёздочку, потерянную в пустоте пространства на далекой окраине Галактики. Плотные звёздные скопления остались позади — только одинокие лучи рассеянного света озаряли мрак. Но даже среди своих многочисленных соседей Хейвен был тускл и непривлекателен.

Торан прекрасно понимал, что в качестве прелюдии к будущей семейной идиллии красный карлик выглядел мало впечатляюще. Он смущенно улыбнулся.

— Конечно, Бай, обмен неравноценный. После Академии выглядит не очень, правда?

— Это ужасный обмен, Торан. Лучше бы мне было не выходить за тебя.

Но, заметив, что лицо мужа моментально стало обиженным, не дав ему обидеться окончательно, она проговорила особым «уютным» голоском — так, как умела только она:

— Ну, что ты, глупыш! Сейчас ты оттопыришь губу и станешь похож на умирающую утку, а потом уткнешься мне в плечо, а я поглажу тебя по головке, вот так… Боже, как током от волос бьёт! А ты, конечно, ждал, что я буду в восторге, да? Ты думал, я скажу: «Тори, с тобой — хоть на край света» или «Милый, где угодно — хоть в пустоте, среди звёзд — лишь бы с тобой». Ну, признайся!

Ее указательный палец коснулся носа мужа, и она вовремя отдернула руку, а то бы Торан точно укусил её.

Он обиженно проговорил:

— Ну, а если я сдамся и признаюсь, что ты права, ты ужин приготовишь?

Она ласково кивнула. Торан улыбнулся в ответ.

По большому счёту, красавицей она не была — он это понимал. Это было видно с первого взгляда. Волосы у неё были тёмные, блестящие и густые, хоть и невьющиеся, рот немного великоват, но тонкие, дивно очерченные брови отделяли прекрасный, мраморно-белый лоб от теплых, всегда улыбающихся карих глаз.

А за тщательно выстроенным и упорно охраняемым фасадом практичности, не романтичности, житейской расчётливости таилось маленькое озерцо нежности, которое ни за что бы не вырвалось наружу, если бы вы попытались добиться этого силой, а только тогда, когда вы знали, как этого добиться — а вы бы и не почувствовали, что чего-то добивались.

Торан ещё немного посидел у пульта управления, хотя делать там было абсолютно нечего, и решил отдохнуть. Оставался ещё один межзвёздный прыжок, потом ещё несколько миллимикропарсеков «по прямой», и только потом потребуется ручное управление. Он запрокинул голову назад и повернулся в кресле, пытаясь разглядеть через приоткрытую дверь хозяйственного отсека, что там делает Байта. Она доставала с полок контейнеры с едой.

В его отношении к жене была едва заметная доля самодовольства. Нечто вроде удовлетворенного самолюбия человека, который добился желанного успеха после трёхлетней борьбы с собственным комплексом неполноценности.

Как бы то ни было — он был провинциалом, и не просто провинциалом, а сыном отставного Торговца. А она была из самой Академии. Мало того — её родословная прослеживалась до великого Мэллоу…

Он всё время побаивался этого путешествия. Везти её на Хейвен — в скалистый мир с пещерными городами — было рискованно. Заставить её столкнуться с извечной враждебностью Торговцев к Академии — враждебностью крестьян к горожанам — было ещё рискованнее.

И всё-таки после ужина — последний прыжок!

Звезда Хейвена горела недобрым тускло-алым светом, а вращавшаяся вокруг неё планета светилась бледно-розовым румянцем, поскольку окружавшее её кольцо атмосферы поглощало свет звезды. Половина планеты покоилась во мраке, Байта склонилась над большой голографической картой участка космоса, испещренной паутиной пересекающихся линий. В центре их сплетения мерцал Хейвен. Подперев щеку рукой, она проговорила:

— Жаль, что я не познакомилась с твоим отцом раньше. Вдруг я ему не понравлюсь?

— Тогда, — уверенно проговорил Торан, — ты будешь первой хорошенькой девушкой, ухитрившейся не понравиться ему. Пока он не потерял руку и не перестал мотаться по Галактике, он… ну, в общем, если ты спросишь его об этом, он будет болтать до тех пор, пока у тебя уши не отсохнут. Я слушал — слушал и в конце концов понял, что он здорово привирает. Не было случая, чтобы хоть один свой роман он пересказал дважды одинаково.

Хейвен — II стремительно приближался. Уже было видно внутреннее море, грифельно-серое в сгущавшихся сумерках, то и дело исчезавшее в густых облаках. Берега его окаймляли высокие скалистые горы.

Они подлетали всё ближе к поверхности планеты. Уже было видно, как море катит к берегу величественные валы. В тот миг, когда до горизонта не было видно ничего, кроме серых волн, в видовом иллюминаторе мелькнул покрытый льдом берег.

— Скафандр застегнула? — крикнул Торан, пытаясь перекричать шум двигателей, работавших в режиме торможения.

Байта кивнула. Её пухлое личико за прозрачным пластиком шлема мягкого, плотно прилегающего скафандра покрылось нежным румянцем.

Корабль приземлился на открытую площадку в двух шагах от подножия скалистого плато.

Осторожно, неуклюже ступая, они спустились в густую темень галактической ночи. Байта поежилась от холода. Изо рта у неё вырвалось облачко пара. Торан крепко взял её под локоть, и они побежали по заледенелой, утрамбованной земле к островку света, мерцавшего вдали.