Сфера влияния

Прапорщик, не снижая скорости, быстрым шагом топал куда-то по коридорам Станции. За ним, как привязанная, следовали его подчинённые, по дороге гадая, чем они так прогневали Высшие Силы, что те им послали такого командира. Замыкали процессию рыси, поднявшиеся самостоятельно. Шелехов к ним не заходил.

Прапорщик ориентировался в лабиринтах станции уверенно, как будто прожил здесь всю жизнь. Можно, конечно, было предположить, что он двигался по путеводной линии, которая для остальных не нарисовалась, но это было маловероятно: наглазный тактический дисплей он не надевал, сверкания динамической голограммы перед его глазами видно не было, по крайней мере, когда он поворачивал голову направо или налево. Хотя, конечно, прапорщик просто по роду службы мог часто бывать на станции, и выучить её внутреннюю компоновку наизусть. Вот только мог-то он мог… Но что ему здесь делать, если с его обязанностями превосходно справлялся местный ИскИн?

Егор отложил решение этой головоломки на неопределённое время. Вместо этого он вызвал план этого сектора Станции, и определил на нём своё примерное расположение и направление движения. Вглядевшись в план, он немного поколебался, а затем крикнул в маячащую впереди спину Шелехова:

— Господин прапорщик, разрешите обратиться!

Шелехов остановился, словно наткнулся на стену. Егор уж думал, что услышит обычное: "Не разрешаю!", с мысленным занесением обращающегося в "чёрный список", но прапорщик, обернувшись, вперил в него пристальный взгляд, и процедил: "Разрешаю".

— Господин прапорщик… — Запинаясь, начал Егор, тут рядом лазарет… Разрешите…

— Разрешаю! — неожиданно ответил Шелехов. — Группе пять минут на прощание с бывшим командиром.

"Уж не заболел ли он?" — подумал Егор, направляясь с товарищами к лазарету, — "Или просто потрясён переходом от мирной и безопасной жизни к смертельно опасному назначению. Потому и ведёт себя так непохоже на себя"…

— Пантелей! — мысленно обратился Белецкий к трусящему позади людей напарнику. (Рыси не стали оставаться с прапорщиком, а присоединились к штрафникам — то ли в знак уважения к бывшему командиру, то ли в знак неуважения к нынешнему)

— Чего? — моментально откликнулся тот.

— Это настоящий Шелехов, или очередная голограмма?

— Самый что ни на есть настоящий, — ответил Рысь довольным "голосом". Очевидно, он считал, что будущие издевательства нового командира над людьми его самого не коснутся, так как он человеком не был. С одной стороны, такое отношение к напарнику нельзя было назвать особо товарищеским, с другой — пушистика можно было понять. Как и любого, знающего Шелехова и находящегося вне его власти.

Когда штрафники подошли к лазарету, Ольга уже ожидала их, стоя в дверях. Точнее, за дверями. Хоть створки дверей и были распахнуты, дверной проем перекрывало силовое поле. Стерильность прежде всего!

Увидав радужную плёнку поля, Егор немного расстроился, хотя он изначально не рассчитывал обняться с Ольгой на прощание. Просто хотелось пообщаться с бывшим командиром без преград, даже таких ничтожно тонких. Но делать было нечего: Штрафники подошли к дверям, и наперебой принялись прощаться и подбадривать больную, которая, судя по всему, в подбадривании не нуждалась, но так было "положено", да и просто по-человечески хотелось утешить хоть и сильную, но всё-таки женщину. Новостью о новом командире поделились только после того, как Ольга об этом спросила. Узнав о том, кто теперь будет командовать группой, больная ошарашено покачала головой, и заявила, что теперь даже не знает, кто кому должен сочувствовать… И, обратившись к барону, попросила его хоть как-то поддерживать боеспособность группы. На прапорщика, ничем более серьезным, чем строевая подготовка, в жизни не занимавшимся, надежд было мало. Точнее, не было вообще.

Пять минут пролетели быстро. Вскоре группа направилась к ожидавшему её командиру. Оглянувшись перед поворотом коридора, Егор увидел, что Ольга всё еще стоит в дверях, и смотрит им вслед…

После воссоединения группы и её командира путешествие по недрам Станции продолжилось. Но длилось оно недолго: вместо ожидавшейся столовой бойцы оказались в раздевалке. Здесь они надели скафандры. Такие же "Соколы", как те, в которых проходили здесь обучение, но в штатном исполнении: с напылённым лёгким скафом в качестве "подкладки". Когда все, в том числе и рыси, и даже прапорщик Шелехов, были полностью экипированы, группа двинулась дальше. Как и предполагалось — к внешнему шлюзу. Только почему-то не к шлюзу стыковочного устройства, а к десантному. Штрафники недоумённо переглянулись: Их, вроде, готовили не в десантники, а если предстояло учебное отражение атаки противника через десантный шлюз (которых, кстати, на "Змеееже" не было), то где шпаги, хотя бы виртуальные?

Как только люди и рыси выстроились у широкого внешнего створа шлюза, горизонтальные створки резко разошлись, и группу выбросило наружу давлением воздуха. Завращавшиеся было беспорядочно скафандры быстро стабилизировались, и взорам изумлённых штрафников предстал эффектно смотрящийся на фоне земного шара абордажный бот, легко опознаваемый по характерным обводам корпуса и висящим на пилонах трём стреловидным беспилотникам огневой поддержки. Силовые щиты абордажника были деактивированы, абордажные манипуляторы втянуты внутрь. В общем, машина находилась не в боевой конфигурации. Белецкий когда-то изучал эти эти абордажники в училище — правда, только теоретически. Теперь, похоже, наступила пора практического знакомства.

На коммы поступил последний приказ ИскИна Станции: "Выдвижение к транспортному средству по директиве 16К." Скафы тут же дёрнулись, и, разлетевшись в стороны, в автоматическом режиме направились к кораблю по случайным траекториям. Летели недолго: бот находился почти рядом. В полёте Егор то и дело оглядывался на Пантелея. Если вид летящей в космосе человеческой фигуры в скафандре был привычен, то как летает в скафандре рысь — Белецкий видел впервые. Конечным пунктом путешествия оказался десантный шлюз абордажника, расположенный, естественно, с противоположной стороны от абордажного шлюза. Ко всем прочим сегодняшним неожиданностям, он оказался какой-то нестандартной конфигурации, но принципы устройства у всех шлюзов были одинаковы, так что особых проблем с переходом на борт абордажника ни у кого не возникло. Едва люди и рыси расположились в противоперегрузочных креслах, как фиксаторы кресел защёлкнулись, и бот резко рванул с места. Причём, судя по перегрузкам — на форсаже.

"Мы так не договаривались" — подумал Егор. Казалось, что на него упал тяжёлый бетонный блок, да так и остался лежать. "Нас готовили в контрабордажники, а не в абордажники". Перегрузка продлилась недолго. Наступила невесомость. Которая очень скоро сменилась очередной перегрузкой — бот тормозил.

В таком духе прошёл весь полёт: перегрузка — невесомость — перегрузка — невесомость — перегрузка… Пилот бота не жалел энергии и запасов рабочего тела. Можно было подумать, что от того, насколько быстро группа прибудет к месту назначения, зависит исход войны. Или, что более реально, — подумал Белецкий, — Союз опять прорвал планетарную оборону, и теперь дыру в ней затыкают всем, что попадётся под руку.

Теоретически, контрабордажников можно было использовать и как абордажников. Правда, при небольшой дополнительной подготовке. Которой не было. Так что пока оставалось только ломать голову, что бы это значило.

Но долго ломать голову не пришлось. Буквально через пятнадцать минут после старта штрафники получили файлы с предложением выбрать дизайн интерьера своих будущих кают на "Змеееже", и программкой для конструирования этого самого дизайна. У Егора глаза полезли на лоб. Нет, практика предоставления офицерам отдельных кают и позволение им меблировать эти каюты по собственному вкусу, хоть и не выходя за определённые рамки, была на Флоте в порядке вещей. Но для рядовых, и не просто рядовых, а рядовых штрафников, такая роскошь была за пределами мечтаний.

Остаток полёта прошёл незаметно. Даже перегрузки, казалось, утихли. Люди увлечённо конструировали интерьер своих будущих апартаментов. Егор быстро пересмотрел стандартные варианты, на предмет, не появилось ли чего нового, и убедившись, что нет, приступил к работе, взяв за основу интерьер своей каюты на Крепости…