Бич властителей

Он больно стукнулся обо что-то острое — о край кровати? — ободрав голень до крови. В этот момент послышался скрип, и Флэндри увидел тусклый прямоугольник дрожащего света на полу. Это открылся люк.

— Стой! — позвал он, но в ту же секунду темный силуэт заслонил от него квадратный проем и… исчез. Внизу раздался плеск воды, и Флэндри показалось, что он слышит, как кто-то быстро поплыл прочь. Крышка люка упала на место сама собой.

Все это произошло в одно мгновение. Он вспомнил о тварях в воде и содрогнулся. Надо иметь крепкие нервы, чтобы добровольно нырнуть в такую компанию. Звуки катера перешли в мягкое тарахтенье, потом в плевки, наконец все стихло. Они причалили. Чей-то властный голое отдавал команды.

Глаза адаптировались к темноте, и Флэндри мог осмотреться. Дом, а точнее, хибара, состоял из одной-единственной комнаты с весьма скудной меблировкой. Несколько стульев, кровать, жаровня, кухонная утварь, сундук с разным бельем. Но кое-что выдавало наличие вкуса у хозяина жилища. Пара причудливых резных деревянных ширмочек, на стене — изящный набросок карандашом…

Но не это сейчас было важно! Он подкрался к окну. Охранники распластались на дне катера, шаря вокруг лучом прожектора. На носу катера была установлена гарпунная пушка, но сами они, похоже, ничего, кроме дубинок да ножей, не имели. Возможно, скоро придет подмога, а цока…

Флэндри переключил бластер в полную мощность на самый узкий луч и распахнул дверь. Пока я прикончу одного, ну двух, с катера они успеют связаться по рации и передать, что обнаружили меня. Можно предвосхитить события. Надо только очень точно стрелять. Как славно, подумал Флэндри, что среди моих многочисленных совершенств меткость не на последнем месте.

Длинный голубой и тонкий, как спица, луч пронзил ночь. Луч опустился, поплясал по рубке и приборам в ней и принялся буравить корпус. На катере раздались проклятия. Луч прожектора поймал Флэндри. Гарпун вонзился в дверь. Но тут же судно дало течь, накренилось и скрылось под водой подобно нырнувшему киту.

К тому времени все уже попрыгали за борт, но не спешили выходить на берег. Понимали, что, появись они на причале, могут тут же оказаться перерезанными пополам. Лучше дождаться помощи. Флэндри прикрыл дверь с вежливым «Auf Wiedersehen», прошел через комнату к противоположному окну, спокойно перелез через него на прохожую часть с другой стороны дома и припустил бегом.

Если повезет, то он успеет оказаться в безопасности еще до того, как ребятам надоест плескаться среди своих гончих тюленей И они выберутся на сушу.

Флэндри подбежал к вздыбившемуся арной подвесному мосту, перекинутому на противоположный берег канала, где стоял ряд убогих хижин. Не такой красивый, как в центре города, но не лишен изящества. Он раскачивался иод тяжелыми шагами Флэндри, который добежал почти до середины моста, где две опоры удерживали на дальнем конце подвеску, как вдруг…

Кто-то одной рукой сдавил его сзади за горло, а другой — железной хваткой сжав запястье руки с бластером.

— Не дергайся, чужеземец. Во всяком случае, пока Кемул не разрешит тебе, — услышал Флэндри громовой бас.

Сейчас, конечно, совсем некстати было бы иметь сломанную шею. Поэтому Флэндри послушался совета и застыл, безропотно возводив отобрать свой бластер.

— Всю жизнь мечтал о таком, — хохотнул сзади бандит. — Но, может быть, пятьдесят миллионов чертей, ты скажешь, что ты забыл в хижине Луанг?

Горло сданная сильнее.

Ну вот и все, с горечью подумал Флэндри. Что и следовало ожидать. Луанг дал деру, нырнув в люк, и бросился за подмогой. Они правильно рассчитали, куда я мог побежать, если вообще побегу, и устроили здесь засаду, Я, конечно, ценная птичка. Стоило прождать здесь, за колоннами, столько времени, чтобы заполучить меня.

— Ну же, — Флэндри совсем перекрыли кислород, — будь паинькой и расскажи все Кемулу.

Ограниченный набор слов, который смог продавить Флэндри сквозь чуть освободившийся проход, свелся к трем:

— Охранники… Там… Биоконтроль…

— Кемул знает. Кемул не слепой и не глухой. Законопослушный гражданин должен сдать им тебя. Может, Кемул так и сделаст. Но он любопытен. Некто не видел таких, как ты, на Юнан Бизар. Кемул хотел бы послушать твои байки, прежде чем что с тобой делать.

Флэндри отдыхал на голой груди гиганта, твердой, как скала, оперевшись о нее спиной.

— Это очень длинная история, чтобы вот таи, на ходу… — прошептал он. — Что, если нам посидеть где-нибудь, где могли бы…

— Ага. Все зависят от твоего поведения. — Сунув бластер за юбку, гигант обшарил карманы Флэндри в поисках поживы.

Он извлек бумажник, снял часы, выпустил терранина из объятий и тут же отпрянул вбок, готовясь к нападению.

В смутном и неверном свете перед Флэндри предстал настоящий гигант по всем меркам: два двадцать в высоту и соответствующие плечи. На лице бандита было несметное число отметин от ножей ж тупых предметов. Волосы — сальные. Двигался, как будто был сделан из резины. Тело — разукрашено по меньшей мере дюжиной разноцветных татуировок, поразительно гармонирующих одна с другой. Кривой кинжал торчал из-за пояса.

Он оскалился в улыбке, и, — странное дело! — Флэндри мог поклясться, что в облике его промелькнуло что-то человеческое.

— Кемул знает одно местечко. Если ты и впрямь хочешь поболтать, то мы можем пройти туда. Но это слишком хорошее место, чтобы о нем знали. Даже домашнему божку приходится коротать свои дни с завязанными глазами. Кемулу придется сделать с тобой тоже самое.

Флэндри растирал ноющую шею.

— Валяй. — И, окинув великана оценивающим взглядом, добавил: — Хотел встретить именно такого, как ты.

Это было правдой. Однако он совсем не ожидая столкнуться с подпольным миром Компонг Тимура в таком невыгодном дня себя положении. Если он не придумает, чем бы их подкупить (ах, бластер был бы сейчас как нельзя более кстати!), то ему крышка. С ним не станут церемониться, просто аккуратно перережут то место, где голова соединяется с туловищем. Или сдадут Вароу. Или еще проще — оставит где-нибудь, где он подохнет через неделю-другую. Вокруг длинного двухэтажного здания, омываемого со всех сторон водами Канала Огнедышащего Дракона, в ранних предрассветных сумерках скопилось большое число причаливших лодок. Окружающий ландшафт являя собой убогое зрелище: бедняцкие хижины, несколько допотопных фабрик, склады, брошенные на откуп полчищам крыс и грабителей. Но на первом этаже таверны под названием «Уют На Болоте» кипела жизнь. Кипела в чаду испарений дешевой араки и еще более дешевых наркотиков, сквозь которые пробивался тусклый свет веселых фонариков из тыквенной кожуры, подвешенных под потолком. Моряки с барж, рыбаки, докеры, заводские рабочие, лесорубы и охотники, вышедшие на отдых из джунглей, бандиты, мошенники, азартные игроки и прочие неопределенных занятий личности пили, курили, ссорились, швыряли кости, делали ставки, замирали от обольстительных жестов танцовщиц, движущихся под звуки флейты и бой малых барабанов. Время от времени из-за бусиночной занавески слышался возбужденный женский смех.

И за всем этим с высокого трона следили заплывшие жиром глазки мадам Удъюнг. У ее ног сидел верный человек с кинжалом, которому она отдавала приказания в случае каких-либо осложнений; человек был безносый. Но осложнения случались редко. В основном же она потягивала джин и болтала с птичкой кетжил, сидевшей на ее запястье. Совсем крохотная пичужка, но с каким хвостом! Дождь золотых огней — вот с чем молено было бы сравнить этот мелькающий туда-сюда хвостик! Кроме того, птичка умела петь женскими голосами.

Флэндри, разумеется, был достаточно наслышан о подобных заведениях, чтобы догадаться, где он. Конечно, это было не единственное такое место. Возможно, их были сотни. Поэтому, когда ему развязали глаза на втором этаже, он весьма удивился, не обнаружив обстановки, которую ожидал увидеть. Комната, куда его ввели, явно несла на себе отпечаток того же характера владельца, как и та, в которую он так недавно нещадно ломился. Чисто убранная, с простой мебелью. На стене — изящная безделица. Две ширмы, плоская ваза, в которой камень и два белых цветка. Все это Флэндри успел заметить в свете лампы, которую держал в ладонях деревянный божок, стоявший на полке — действительно с завязанными глазами. Окно было открыто, и в теплом вонючем ветерке, струившемся из него, тонули все другие запахи.