Несущий перемены

Витерна неторопливо охорашивалась перед зеркалом, критически оглядывая свою фигуру и прическу.

— Астен, — окликнула она секретаря, — что ты скажешь?

Чоя оторвался от клавиатуры и оглянулся. Он избегал смотреть, как она одевается ради Недара, поскольку ревность буквально сжигала его, но все-таки боялся Витерны и ее власти, поэтому оглянулся и с улыбкой ответил:

— Ваша красота ошеломляет.

Витерна издала насмешливое восклицание, добавив:

— Я еще не старею.

— Да.

Она отвернулась от зеркала. Глубокий цвет глаз подчеркивали украшения на лице, одновременно скрадывая первые старческие морщины.

— Спасибо, Астен, — сухо сказала она и выключила свет у зеркала. — Какие у нас планы?

— Нам следует сейчас же вылетать. Корабль приближается.

Она нанесла последний штрих на подбородок, заметив: «Он достоин таких хлопот», — и подала Астену знак сопровождать ее к катеру. Сообщение Хаторда было более чем загадочным, но Витерна знала, что Недар не стал бы попусту испытывать свою власть. Он что-то задумал, в чем-то нуждался, и ей хотелось быть рядом, когда он окажется на Галерне. Она предложила Недару престол Чо, и он был ей нужен — до тех пор, пока она сумеет оставаться в тени рядом с ним. Небесный дом восходил в Круге Жизни, и она намеревалась воспользоваться этим преимуществом. При помощи Кативара их уже ничто не остановит.

Астен вел катер по наименее оживленным дорогам, но они были в большинстве своем неровными и ухабистыми, и Витерна была рада, когда они достигли посадочной площадки и спустя некоторое время были на Галерне. Она наконец смогла выпрямиться и наблюдать за приближением грузового корабля. Пониженное притяжение на Галерне всегда удивляло ее, хотя оставаться здесь можно было только короткое время — конечно, если не пользоваться гравитационным костюмом. Но теперь Витерна чувствовала себя бодрой, ее кожа натянулась, спина выпрямилась, груди стали упругими — казалось, вся она внезапно помолодела.

Витерна была заинтересована в разработках на Галерне и не раз подумывала расширить их. Однако жизнь на рудниках была не слишком удобной, и чоя нехотя соглашались на такую работу. Разумеется, пейзаж здесь был угнетающим, краски омрачали взгляд, но все затмевало чудесное отсутствие притяжения.

Витерна улыбнулась, когда грузовой корабль появился на экранах и неуклюже спустился на посадочную площадку. Астен взял ее за локоть, показывая дорогу к выходу.

Небольшой суммы хватило, чтобы инспектор ушел, оставив выход из порта свободным. Даже если у него возникли подозрения о нелегальном ввозе чего-либо или кого-либо, то сейчас Витерна заставила чиновника забыть о них. Она нечасто пользовалась подобным способом, но нынешний случай того стоил.

Она слышала шум систем повторного очищения шлюзов, лязганье металла, вой прекращающих работу двигателей и скрип посадочного дока. Пол под ее ногами дрожал, пока механизмы принимали массивный грузовой корабль. Наконец все затихло, и люк корабля стал неторопливо открываться.

Витерна ступила вперед с величественным и дружелюбным выражением на лице и увидела стоящего на пороге Недара, обнимающего человека — в значении этого жеста было невозможно обмануться, и он потряс чоя до глубин души. Она не могла поверить тому, что видела, но бахдар показывал ей смешанные ауры этих двоих, и сомнения постепенно исчезали.

Она отвела глаза от женщины, которая, возможно, считалась весьма привлекательной среди своего народа, и взглянула на Недара, переполняясь пренебрежением и отвращением.

— Что ты наделал? — спросила она, еле разжимая губы.

Недар широко улыбнулся и перешагнул порог.

— Мы привезли тебе престол, чоя.

Он проспал рассвет. Вероятно, виной всему было убаюкивающее воздействие горного воздуха, поскольку сны преследовали Палатона всю ночь, и когда он проснулся, солнце уже сияло во всю. Он быстро вымылся и оделся. Ночью шел снег, но солнце мало-помалу растапливало его, и спускаясь по лестнице, Палатон слышал, как вода капает с карнизов дома.

Гонри сидел в большой комнате, прочесывая шерсть быстрыми и ловкими движениями. Он поднял голову.

— Брен еще горячий. Ты опоздал на завтрак.

— Ничего, — ответил Палаток, хотя в животе у него урчало от голода. — Как погода?

— Тепло. Но дорога опасная, так что смотри под ноги, — Гонри нахмурился. — Удачный день для осмотра развалин, — добавил он, — пока снег не завалил туда дорогу.

— Звучит заманчиво. Есть ли здесь школа, где я мог бы встретиться с наставниками?

— В такое время — нет. Большинство из нас возвращается к работе, как только уезжают ученики, — с этими словами Гонри продолжил свое занятие, перестав обращать внимание Палатона.

Палатон набросил куртку и вышел из дома во двор, где резкий ветер и мороз вряд ли можно было назвать теплой погодой. Склоны гор побелели, но в городе снег растаял, и теперь улицы покрывала грязная кашица. Палатон осторожно брел, огибая лужи и лед.

В угловом кафе он заказал горячий брен, свежие булочки и поджаренное мясо — острое сладкое. Палатон сел в угол, за один из трех столиков, и взглянул за окно, на улицу, которой спешили чоя с пакетами припасов на день. Владелец кафе, коренастый, полноватый чоя из Земного дома, наблюдал за ним краем глаза.

Улицы полностью опустели, когда он вышел и разыскал дом, который постоянно видел во сне. Палатон стоял на дорожке, не решаясь войти, хотя и не видел для этого препятствий, кроме собственных представлений о приличиях, но в конце концов прошел под изогнутыми воротами и направился к дверям.

Дом выглядел заброшенным. Крыша требовала ремонта, стены потрескались. Окна прикрывали ставни. Ступени веранды протестующе заскрипели под его ногами. Дверь оказалась незапертой. Палатон взялся за ручку и вошел.

В доме стоял запах пыли и еще чего-то, обычно присутствующий в помещениях, где никто не живет уже много лет. В рабочей комнате стояли корзины с шерстяными и шелковыми нитями, яркие цвета которых поблекли под толстым слоем пыли. Здесь же вытянулись два длинных рабочих стола и большие стоячие рамы для гобеленов. Казалось, хозяин ненадолго вышел из комнаты, однако Палатон знал, что тот уехал, поступив обдуманно.

Он медленно прошел по дому. Дом был пуст, только насекомые разбегались в удивлении, скрываясь в щелях и дырах, прогрызенных за годы бесцеремонного вторжения. Хозяин дома, по-видимому, был и художником, хотя холст на раме остался чистым и был прислонен к стене, дожидаясь, когда его поднимут и заполнят. Кисти, палитры и ножи были вымыты и сложены в большом шкафу. Здесь же свисало гнездо грызунов, свитое из объеденных кистей.

Палатон с тихим раздражением закрыл дверцы шкафа. Комнаты наверху оказались совершенно пустыми, без малейших признаков мебели или рабочих принадлежностей, кроме одной корзины, заполненной обрывками тонких, серебристых нитей. Палатон спустился вниз в глубоком раздумье. Даже если здесь остались какие-либо следы его матери, он не смог их найти, и вряд ли бахдар смог бы почувствовать ауру сорок лет спустя.

— Если ты вор, то здесь тебе нечего взять, — заметил с порога похожий на паука глава общины.

Палатон быстро поднял голову, пряча удивление и не желая доставлять радость старому чоя.

— Я думал, — сказал он, — что если она училась у этого наставника, она могла бы быть его любовницей.

— Ты правильно думал, но если ты ищешь его, то он давно уехал, а если хочешь увидеть его работы — мы сожгли их. Хотя… — старик вывел Палатона из дома во двор, — может, что-нибудь осталось в пещере, где он рисовал чаще всего. Она находится в скалах, как раз над развалинами, чуть выше границы вечных снегов. Должно быть, туда еще можно пройти.

— Значит, вы отсылаете меня туда.

— Я бы отослал тебя в Чаролон, — резко возразил старик, — будь это в моих силах.

— Вы узнали меня.

— Вероятно, я знаю тебя лучше, чем ты — самого себя, — глава общины оборвал фразу и издал хриплый вздох.