Имперские ведьмы

па мне не принадлежит, — возразила Чайка.

— На ней стоит твое клеймо.

— Я могу поставить клеймо на Лысую гору. Станет ли от этого гора моей? Вот хозяин ступы, — Чайка указала на Влада.

Глаза старой ведьмы цветом напоминали серовато-зеленую трясину, расстилающуюся вокруг, но когда старуха впервые в упор глянула на Влада, тому показалось, что они способны прожечь его насквозь.

— Не знаю, что это за существо, — произнесла Вайша, — но за свое преступление оно ответит. Однако ты, Чайка, общалась с этой тварью и не убила ее, и не вырезала у ступы язык. Тебе будет очень трудно доказать, что у тебя не было такой возможности. Обвинение не снято.

— Погодите, мать Вайша, — торопливо произнесла Чайка. — Я не сказала еще самого главного. Дело в том, что ступы, за которыми мы охотимся, вовсе не звери…

Старуха выслушала длинный рассказ внимательно и не перебивая. Затем взгляд выцветших от времени горчичных глаз вновь остановился на Владе.

— Значит, это и есть моллюск, живущий внутри ступы, и ты сумела выманить его из скорлупы. Забавно… Ты раздобыла интересные и важные сведения. Мы на совете непременно обсудим их и примем верное решение. Но что касается тебя, то обвинение по-прежнему не снято. Более того, если рассказанное тобой — правда, то ты имела все возможности для того, чтобы ампутировать язык, но все равно этого не сделала. Кроме того, ты поставила на ступу клеймо, но не взнуздала ее обитателя. Это не преступление, но означает, что ступа ничья. И значит, она будет моей…

Старуха взмахнула рукой, но мгновением раньше там, где только что стояла Чайка, взвихрился слепящий огонь. Чудовищная раскаленная птица, пылающий феникс рванулся, окутав белым пламенем фигуру старой колдуньи. Вспышка была такой яркой, что перед глазами поплыли черные пятна, а когда зрение вернулось, Влад увидел, что Чайка и старуха Вайша по-прежнему стоят друг напротив друга, но уже не как оправдывающийся преступник и грозный судия, а изготовившись к бою. Лицо старухи покрывали багровые волдыри, спутанные волосы сгорели чуть не на половину, одевка изменила цвет и казалась пепельно-серой, но корявые пальцы крепко сжимали древко метлы, прутья которой обуглились на концах и чадили.

— Дрянь! — просипела Вайша. — Ты сама произнесла свой приговор! Развоплощение — вот, что тебя теперь ждет!

— Я поклялась, что убью каждого, кто попытается набросить на него узду, — твердо произнесла Чайка.

— Меня тебе не убить. Слаба еще, девонька. Что там у тебя в запасе — еще один птах или два? Ну, давай, что же ты стала?

Противницы закружили по вязкой земле, выбирая мгновение для удара. На Влада никто не обращал внимания, но он и сам понимал, что соваться между разъяренными ведьмами — значит попусту и быстро лишиться головы. И Влад сделал единственное, что ему оставалось, — кинулся к кораблю. Раскрытая амбразура зияла на недостижимой высоте, ноги вязли в раскисшей почве, но все же Влад прыгнул, намереваясь достать край распахнутого люка, и одевка, почувствовав запредельное усилие