За право летать

аза и снова стал стариком. Больным избитым стариком. Седой ежик, дряблые щеки, тусклые запавшие глаза под сухими тонкими веками, и даже синяки не набрякшие, а наоборот…

— Ты снял шлем, чтобы увидеть что-то? А шлем мешал?

— …ну да…

Сзади на плечо Адама легла рука врача.

— Пойдемте. Нельзя больше.

Адам встал. Из палаты он выходил как-то боком…

— А вы спорили, — сказал врач.

Адам оглянулся на дверь.

— Что дальше? — спросил он.

— Пойдемте в кабинет, — сказал врач. — Там и поговорим. Вы курите?

—Нет.

— Не будете возражать?..

— Нет.

В кабинете на стене висела картина: печальный Пьеро в позе тореро, готовится нанести удар. Трибуны орут. Быка не видно.

— Хотите коньяку? — спросил врач, Адам покачал головой:

— Мне отсюда к начальству… Кофею, случайно, нет?

— Растворяшка — вон там, в шкафу, берите сами. Чайник…

— Ага, все вижу… А какого-нибудь аспирина?

— Голова?

— Слабое место. Плохо переношу смену климата.

— Откуда вы сейчас?

— Из Бейрута.

— Смотрю, загар не наш.

— Ну, ещё бы… — Адам положил в белую со щербиной кружку три полные ложки кофейных гранул и пол-ложки сахара, плеснул немного кипятка, размешал. Поднялась светло-коричневая пена.

Доктор достал из ящика стола сигареты и белый пластмассовый пузырек.

— Вот аспирин, возьмите…

— Спасибо. Так что вы мне скажете о перспективах парня?

— Надо ждать кризиса. Еще два-три дня. Потом… что-то решится. Я надеюсь все-таки, что он выкарабкается. Не понимаю, как это могло получиться, но у него очень незначительные соматические повреждения. Корабль вдребезги, а пилот цел… Вы понимаете, что такое — соматические?

— Телесные, — перевел А там. — Я встречал это слово в старинных книгах.

—Что?

— Не обращайте внимания, это я так… Значит, есть шансы, что он оправится?

— Я не сказал: оправится. Я сказал: останется жив. Может быть, даже сможет работать. Частично восстановится интеллект… Впрочем, детали будут ясны ещё не скоро.

Адам закусил губу.

— Мне нужно как-то узнать, с чем они встретились там, наверху. Там было что-то новое, неизвестное. Что-то совсем новое…

Доктор молча курил.

— У него девяносто восемь процентов износа, — сказал он наконец. — Это условно, конечно, в цифрах такое не определить… Послушайте, — он в упор посмотрел на Адама, — как вы можете — детей, наших детей?..

— Вы же сказали, у вас нет…

— Я не об этом!..

— Не знаю, — сказал Адам. — Иногда мне хочется застрелиться.

— И тем не менее вы не стреляетесь, а продолжаете посылать их на смерть? Или вот на это… — Доктор мотнул головой. — Еще не известно, что лучше: сдохнуть сразу или…

— Я бы предпочел сразу, — глухо сказал Адам. — Только я все равно не буду оправдываться, не ждите.

— Да я и не жду… нужны мне ваши оправдания… — Доктор прикурил от окурка новую сигарету и затянулся изо всех сил. — Что, действительно нет другого способа?.. — спросил он через минуту и совсем другим голосом.

Адам молча покачал головой. Повисла долгая тишина.

— Проклятая