Жестокая Земля: Соло-Рекс

Тот чуть прищурил свои голубые глаза и спокойно ответил:

— Я не знал, что вы нуждаетесь в моей помощи.

Клов свирепо ухмыльнулся:

— Сейчас ты скажешь, что человек может выйти лишь в ту дверь, в которую вошел? Не трать слова понапрасну, сборщик. Прибереги их на тот момент, когда тебе придется разговаривать с собственной совестью.

Он убрал руку с плеча сборщика и повернулся к Тори. Девушка выглядела спокойной, но в глазах ее мерцал странный огонь.

«Она выглядит так, будто и впрямь что-то получила взамен за боль, отчаяние и ужас», — подумал Клов.

Самообладание окончательно вернулось к Тори, и она голосом, в котором не было ни истеричности, ни дрожи, проронила:

— Пора идти, Клов. Конец уже близок.

— Да. Конец уже близок.

Клов сверился с показаниями навигатора, повернул направо и хотел двинуться в глубину двора, но сборщик остановил его:

— Подожди!

— Что еще? — недовольно спросил Клов.

— Мы не знаем, что ждет нас в этом дворе. Сперва мы должны все проверить.

— И как ты это сделаешь?

— Не я, — сказал сборщик. — Это сделает Фарадей.

Он сунул руку за пазуху и достал серого, взъерошенного зверька.

— Ах да. Я совсем забыл, что у тебя есть ручная крыса, — с холодной усмешкой произнес Клов.

Сборщик наклонился и положил зверька на асфальт. Едва коснувшись лапками земли, зверек быстро побежал в сторону двора. Вскоре его маленькая фигурка скрылась во тьме.

Сборщик выждал несколько секунд, а затем сдвинул со лба очки и надел их на глаза.

— Ну? — спросил Клов после паузы. — Что ты видишь, сборщик?

Тот долго молчал, а потом разомкнул губы и хрипло произнес:

— Телеоники там. Фарадей видит их. — Выждав еще несколько секунд, сборщик сказал в микрофон, приделанный к очкам и болтающийся на стальной проволоке возле его рта: — Фарадей, ты слышишь меня? Возвращайся, друг.

Затем снова задрал очки на лоб и присел на корточки, вглядываясь в темноту. Прошло еще с полминуты. Наконец зверек, быстро перебирая лапками, выбежал из тьмы и запрыгнул в подставленные ладони сборщика.

— Молодец, Фарадей.

Сборщик ласково погладил зверька по встрепанной серой шкурке, а затем бережно убрал его за пазуху.

— Теперь мы можем идти, — тихо сказал он.

4

Около трех минут они шли молча, и Клову, который ежеминутно сверялся с показаниями навигатора, показалось, что время как бы растянулось, превратив последний отрезок их пути в отдельное странствие, долгое и изнурительное. Наконец, капитан остановился посреди двора, посмотрел на экран навигатора и сказал:

— Навигатор показывает, что телеоники здесь.

— Но я никого не вижу, — оглядываясь по сторонам, возразила Тори.

Клов тоже вгляделся в темноту двора.

— Вероятно, прибор сломан, — неуверенно проговорил он.

— И значит, мы зря проделали эту часть пути?

— Фарадей видел их, — сказал сборщик. — Телеоники здесь.

— Но…

«Но почему я их не вижу?» — хотел спросить Клов, но так и не сказал. Он услышал, что Тори тихо смеется. Повернувшись к девушке, капитан удивленно спросил:

— Что случилось, Тори?

— Ничего, — со смехом ответила она. — Просто я вспомнила, что меня чуть не изнасиловал призрак! Звучит нелепо, правда?

Клов молчал, мрачно и подозрительно разглядывая Тори. Девушка снова засмеялась, еще громче, чем прежде, и Клов с ужасом понял, что ему знаком этот смех. Он слышал его в самом начале пути, когда стоял под стеклянным колпаком таксофона и держал в руках телефонную трубку.

— Клов, это конец пути! — крикнула Тори странным голосом, в котором все еще звучал смех, но появилось что-то чужое и даже чуждое, что-то такое, от чего по спине капитана пробежали мурашки.

— Не думаю, что это повод для веселья, — сказал сборщик, мрачно глядя на Тори.

Девушка резко оборвала смех, повернула голову в его сторону и с ненавистью проговорила:

— Какого черта? Я хочу смеяться и буду смеяться. И никакая Клоака, никакие телеоники не смогут мне этого запретить.

— Клоака…

— Плевала я на Клоаку! — крикнула девушка таким пронзительным голосом, что Клов вздрогнул.

Теперь на лице ее не было и следа былой веселости. Глаза Тори пылали яростным огнем, побелевшее лицо исказила судорога, волосы встали дыбом и разметались. Клову пришло в голову, что в этот момент Тори могла бы служить натурой какому-нибудь древнему художнику, изображающему на холсте фурию, мегеру или другое исчадие ада в женском обличье.

— Что происходит, Тори? — громко спросил он. — Что с тобой?

— О, боже! — Тори вскинула руки к голове и стиснула виски ладонями. — Я это чувствую!

— Что чувствуешь? — не понял Клов.

— Мантию… Я вошла с ней в ментальный контакт.

Капитан пристально смотрел на Тори, пытаясь понять, не помутился ли ее разум от встречи с призраком Загайнова.

— Я стала телеоником! — воскликнула она, сверкая глазами. — Я получила дар, Клов!

— В конечном итоге за каждый дар всегда приходится чем-то расплачиваться, — осторожно проговорил сборщик.

Тори покосилась в его сторону, фыркнула и небрежно проговорила:

— Убирайся к черту, бродяга!

Она отняла ладони от головы. Затем вытянула перед собой правую руку и сосредоточенно сдвинула брови. Что-то задвигалось вокруг. Клов не сразу понял, что это была серая пыль, покрывавшая асфальт, скамейки, стол и припаркованные машины. Пыль, маслянисто перекатываясь, пришла в движение и стала складываться в призрачные, текучие фигуры.

— Ты видел? — восторженно крикнула Тори. — Я могу создавать вещи! Так вот что это за чувство! Я стала равной богам! — Тори запрокинула голову и радостно рассмеялась.

— Это скверно, — сказал вдруг сборщик. — Это очень скверно. Ты не сможешь совладать со своей силой. Ты пока не умеешь.

— Надо же! — не обращая внимания на его слова, воскликнула Тори. — Клоака пробудила мои дремавшие способности и сделала меня телеоником! Я была права, когда попросилась сюда! Ей-богу, на Гее мне никто не поверит, когда я расскажу!

— Эта сила не может быть доброй, — снова проговорил сборщик, повысив голос. — Остановись, пока не стало слишком поздно!

Тори повернула голову и посмотрела на сборщика так, как смотрят на небольшую, но досадную помеху.

— Ты просто завидуешь мне! — сказала она. — Я телеоник и могу воссоздать любой объект, который когда-либо существовал на Земле!

— Не любой, — возразил сборщик. — А лишь тот, который сожрала и переварила серая мантия.

— Я могу создать дерево или дом! — продолжала вещать Тори, наслаждаясь своим новым состоянием и ощущением преизбытка созидательных сил. — Боже, я могу воссоздать все, что угодно! И даже…

Она не договорила и сосредоточенно уставилась на что-то во тьме двора, шевеля растопыренными пальцами вытянутой руки. Тьма задвигалась, повинуясь движениям ее пальцев и силе ее мысли.

— Остановись! — крикнул сборщик, отступив на шаг. — Ты не можешь воссоздать живых людей, Тори! Нельзя этого делать!

— Всегда найдется телеоник, который захочет попробовать, — с усмешкой проговорила Тори. — Я верну им жизнь, и никто не сможет мне в этом помешать.

Клов, поняв, что она собирается сделать, ринулся на Тори, но она шевельнула бровью, и он отлетел в сторону, словно его ударили в грудь.

— Это будут не они! — прохрипел Клов, с ужасом глядя на подрагивающие человеческие фигуры, быстро формирующиеся из сгустков пыли и тьмы. — Остановись, Тори! Прошу тебя!

— Я верну им жизнь, — холодно проговорила Тори. И добавила, искривив губы в усмешке: — Уже вернула.

Фигуры материализовывались одна за другой — командор Джек, Ян Уманский, наблюдатель Шульц, Иван Загайнов… Их становилось все больше и больше, и вскоре семь двойников, созданных из нанопыли и вернувшихся к жизни усилием мысли Тори, застыли перед ними в облаках кружащегося над ними пыльного тумана.

Командор Джек, рослый, обрюзгший, взъерошенный, посмотрел на Клова растерянным, мрачноватым взглядом и что-то проговорил. Из немого рта его не исторглось ни звука, но Клов понял, что тот сказал.