Проводник

— … когда грянула Перестройка… Приватизация… Отсутствие внешнего финансирования… Опыты с философским камнем…

— Замолчи! — приказал я. — А теперь внятно расскажи о том, что случилось. Почему большая часть сотрудников умерла?

Мертвая женщина ответила не сразу.

— Мы готовили большой прорыв. Одному из наших ведущих алхимиков удалось добраться до… Впрочем, я не имею право рассказывать вам об этом. У вас нет надлежащего уровня допуска.

Вот тут мне стало смешно. По-настоящему смешно. Совковая бюрократия в потустороннем мире! С трудом подавив приступ смеха, я вновь заговорил. Сначала я зачитал парочку фраз из древней книги — очень болезненные фразы для любого мертвеца. Лицо покойницы скривилось, на серой матовой коже проступила паутина черных морщин. Откуда-то из недр выпотрошенного тела вырвался ужасный звук. То ли вой, то ли крик предсмертной агонии.

— Ты будешь делать то, что я приказываю; говорить, то что я пожелаю, иначе я не просто вновь произнесу эти заклятия, я вырежу их на внутренней части твоей грудной клетки, чтобы во веки веков боль терзала твою мертвую плоть.

— Повинуюсь, — равнодушно ответила она.

Я продолжил:

— А теперь, рабыня, изволь ответить на мой вопрос.

— Один из отделов нашего «Монастыря» занимался оружием массового поражения, — продолжал мертвец. — Они искали заклинание вызывающее массовый психоз, страх, а вместо этого набрели на формулу Лилит — формулу, высвобождавшую животные инстинкты человека. Похоже, кто-то попытался воспользоваться этой формулой. Произнес ее, но не сделал необходимых защитных приготовлений. А потом все словно сошли с ума. Начался настоящий ад… — покойница говорила спокойно, отстраненно, словно то, о чем она рассказывала, ее саму вовсе не касалось. — В институте ходили слухи, что они не сами нашли эту формулу. Поговаривали, что одному из наших телепатов удалось вступить в контакт с неким существом из иного мира. И тогда руководство решило заполучить его. Но все это слухи. Мы занимались исследованием примет… Одно могу сказать — в «монастыре» велись работы по переоборудованию. В подвале было закрыто несколько лабораторий, и там строили что-то…

— Клетку для вампира?

— Все может быть. Я же предлагал тебе получше все там осмотреть, — почему Тогот всегда прав?

— А смысл?

— Знали бы что-то более определенное.

— Ладно, подойдем с другой стороны.

— Стоп! — вновь обратился я к покойнице. — Новый вопрос: какая из правительственных организаций курировала вашу деятельность?

— Никто. После отставки Горбачева — никто. Совет директоров нашего «Монастыря» сделал так, что о нас забыли. Мы не хотели, выполнять прихоти политиков-однодневок, выплеснув тщательно собранные и сберегаемые много веков знания на всеобщее обозрение.

— Разумно.

— Сомнительно.

— Есть другие варианты?

— Пока нет, но Артурчик, в том, что касается легальности существования «Монастыря», я бы не очень полагался на слова твоей «подруги». Тут множество подводных камней. Как могли власти столько лет не знать об их существовании? Множество людей, их родственники, знакомые… Огромный человеческий ком. Такое не скрыть…

— Но ведь врать она нам не может?

— Да, — согласился Покемон.

— Тогда…

— Она может просто не знать.

Я кивнул.

— К тому же нас интересует не «Монастырь», а груз! Груз! Кто его заказал, откуда он взялся. Как они вышли на Олега?

— Ты взял не того языка.

— Спасибо на добром слове.

— Итак, вы ждали какой-то важный груз?

— Да, — покойницы замолчала, словно вспоминая что-то. — Один раз я сама слышала, как кто-то из руководства сказал. «Он должен к нам придти, непременно должен. Тут для него все приготовлено…Его притянет к нам»

— Что именно приготовлено?

— Этого я не расслышала.

Тогда я повернулся к своим дамам.

— У кого-нибудь есть вопросы??

— Из ее последних слов выходит, что эта тварь так или иначе явится в «Монастырь». Или я что-то не так поняла? — поинтересовалась Светлана.

Я перевел взгляд на покойницу.

— Отвечай!

— Она не моя госпожа.

— Ты опять начинаешь пререкаться! — ну почему, все, начиная с моего покемона и заканчивая ожившими трупами, всегда спорят со мной?

— Скорее всего, именно так, но точно я не уверена.

— Судя по трупам, догадка верна, — в этот раз Тогот заговорил вслух. — Значит, на охоту нам придется отправиться в этот самый «Монастырь».

От этих слов у меня засосало под ложечкой. Нехорошее это было место и одного визита туда мне вполне хватило. Хотя, что мне еще было делать. Дать «грузу» разгуливать на свободе? Безумие. Искать истинных виновных? Я их непременно найду, но прежде всего нужно ликвидировать угрозу. То, с чем не смогли справиться даже горгульи.

Татьяна.

В тот вечер мы страшно напились. Не помню, с чего точно все началось. Скорее всего Олег с работы завернул ко мне, прихватив парочку пузырей портвейна… Тогда мы все пили портвейн — приторно-сладкий, маслянистый коктейль сивушных масел. Поговаривали даже, что английское адмиралтейство закупило партию розового портвейна для пропитки подводной части деревянных судов, якобы после такой пропитки днища судов не обрастают ракушками. А мы пили и розовый, и три семерки, и семьдесят второй, и три девятки…

Конечно, я, даже во времена талонов на спиртное мог позволить себе любые напитки, но… существовало общественное мнение, к тому же стоило два раза подряд засветить какой-нибудь финский ликер, все тут же начинали просить меня достать бутылочку… и так далее и тому подобное. В общем, при общении со сверстниками я старался слишком не выделаться. Да, как и все, я баловался магией. Но не более. Естественно никто не знал о Тоготе…

Так вот в тот вечер мы с Олегом напились. К нам еще присоединился Александр — Алекс, как мы его называли. Мрачный мичман-алкоголик, почему-то решивший, что обладает некими магическими талантами. С трудом переносимый в пьяном виде, он тем не менее входил в нашу компанию, хотя колдовство по большей части грезилось ему сквозь алкогольный угар. Мы сидели у меня на кухне и беседуя ни о чем постепенно погрузились в «бездонную пучину». Не помню, как ушли мои гости.

Утром я был больным и разбитым. Покемон гнусно хихикал мне в спину. В такие моменты Тогот становился особенно несносным, с ним невозможно было иметь дело. Зная об этом; зная о том, что утром мне будет плохо; зная, что не смогу толком произнести ни одно сложное заклятие, я на всякий случай всегда держал в тубусе запасную бутылочку шампанского. Да-да, именно в тубусе, чтобы рьяные гости случайно не обнаружили «последнюю заначку». Но в это утро… меня ждало страшное разочарование. В тубусе бутылки не оказалось. Мы ее вчера выпили! Зная себя, я не мог поверить в то, что открыл друзьям свою тайную нычку. Пришлось обратиться за помощью к Тоготу. А так как покемон терпеть не мог моих друзей, он тут же доложил мне, что когда я «окончательно принял образ свиньи», то «замер, распластавшись на столе, уставившись на тубус невидящим взглядом». Добрые друзья не спросив на то моего соизволения, тут же извлекли «клад» и видя, что мне можно больше не наливать, удалились с трофеем.

Я был вне себя от злости. Они оставили меня без опохмелки! Надо было ехать на работу — в те годы я работал заместителем начальника отдела в НИИ, — а голова болела так, что белый свет был мне не мил. Просить о спасении у Тогота было бессмысленно. Единственное, что мог в таком случае сделать покемон, так сделать боль посильнее и прочитать трехчасовую лекцию о вреде пьянства, о моих собутыльниках, которые «до добра не доведут», о моем неправедном образе жизни и так далее. Причем, что самое противное, покемон, как и моя мамочка, мог вспомнить мне все проступки, которые я совершил много лет назад. У этой твари чудовищно цепкая память.