Алгоритм невозможного

Преземш начал терять терпение.

— Я сыт по горло, Павел. Сначала ты оглушил меня биэралами, теперь усыпляешь скучной лекцией. Какое отношение все это имеет к внутриземному разуму, если, конечно, он существует?

— Больно уж ты нетерпелив, Абрагам, — сердито сказал Великий Физик. -

Коли намерен мне помочь, молчи и слушай. В кои-то веки обратился к тебе, а ты…

— Да ладно, не кипятись, — поднял руки Седов. — Продолжай, пожалуйста!

— Я как раз перехожу к сути дела. Полгода назад при глубинном зондировании зафиксировали странную инфразвуковую помеху, но даже не попытались разобраться в ее происхождении. Ограничились кратким сообщением в модемном «Геофизическом вестнике», и на том спасибо. А я, вернее УМ, ознакомившись с этим сообщением, проанализировал характер принятых колебаний, и оказалось, что они вовсе не помеха, а сигнал, то есть осмысленное сообщение. Его удалось расшифровать.

— И каким образом? — заинтересовался Преземш.

— Очень простым. Впрочем, все великое просто.

— Надеюсь, эта простота доступна моему пониманию?

— Не задавай столь трудных вопросов, Абрагам… Итак, частота принятых колебаний была измерена нами с точностью до двадцать первого знака…

— Почему не до двадцать второго или сорок первого?

— На сегодня это наивысшая точность.

— И что получилось?

Великий Физик протянул мнемокристалл.

— Смотри, это значение частоты в герцах.

На индикаторе высветилось:

3,141592653589793238462

Седов наморщил лоб.

— Число «Пи»?

— Оказывается, ты что-то еще помнишь! — хмыкнул Великий Физик. — Да, именно «Пи», отношение длины окружности к диаметру.

— Странное совпадение!

— Никакого совпадения нет. Значение «Пи» служило паролем.

— Если не ошибаюсь, нечто подобное уже было у радиоастрономов, — проговорил Седов задумчиво.

— А ты эрудит, Абрагам! — деланно удивился Великий Физик. -

Действительно, в двадцатом веке обнаружили космическое радиоизлучение, несравненно более стабильное по частоте колебаний, чем тогда могли получить в лабораторных условиях. И на этом основании решили, что приняты сигналы инопланетной цивилизации, причем значительно превосходящей в техническом развитии земную.

— Но ведь вскоре выяснилось, что излучает межзвездный водород?

— Ах, вот к чему ты клонишь… Нет, как раз здесь аналогия неправомочна!

— Это еще нужно доказать, — с неожиданной жесткостью сказал Преземш.

Великий Физик взглянул на друга с изумлением, так, точно на его месте вдруг оказался совершенно иной, не известный ему человек, хотя внешне все осталось прежним — та же суховатая фигура в щегольской куртке, кажущейся неуместной на государственном деятеле высшего ранга, то же невыразительное лицо, те же тонкие удлиненные пальцы музыканта…

Пожалуй, изменился лишь взгляд: стал острым, оценивающим, твердым.

И вдруг подумалось:

«Забудь мальчишку, которым верховодил когда-то, пойми, что стать

Преземшем может лишь тот, кто оптимально сочетает в себе ум, волю, доброту и принципиальность. А ты отказывал ему во всем, кроме доброты…»

Вспомнилось, как настойчиво убеждал Абрагам, что именно ему надо участвовать в опасном эксперименте. Не Преземш просил об этом, — друг.

Тогда он не требовал доказательств, что эксперимент закончится благополучно, готов был рискнуть жизнью.

А сейчас смотрит на Павла глазами Преземша. Ведь речь наверняка пойдет о чем-то неизмеримо большем, чем собственная жизнь, возможно, о ресурсах, а то и о судьбах всей Земли, иначе Великий Физик не явился бы к нему с официальным визитом.

Словом, роли переменились, и пусть не молить, но уговаривать, уламывать, требовать придется ему, живому классику фундаментальной науки, носящему неофициальный, но оттого еще более почетный титул.

— Пойми же, — втолковывал Седову Великий Физик, — число «Пи» это универсальная, единственная в своем роде постоянная, которая не зависит ни от системы единиц, ни от каких-либо привходящих факторов. Оно одно и то же во всей Вселенной!

— Значение «Пи» зависит от системы счисления.

— Не забыл, — натянуто улыбнулся ученый. — Но то, что «Пи» выражено в десятичной системе, лишь подтверждает: пароль придуман разумом, биологически родственным человеку. Так что вероятность природного происхождения принятых инфразвуковых колебаний ничтожно мала.

— Но не равна нулю?

— Практически это нуль.

— Слово «практически» не из твоего лексикона, Павел!

— Я знал, что ты не поверишь, — обиженно проговорил Великий Физик, — поэтому напоследок приготовил козырь. «Пи»-волна имеет одну и ту же интенсивность в любой точке Земного шара. Значит, энергия распространяется радиально, то есть по местной вертикали. А это свидетельствует, что источник энергии находится в центре Земли.

— Ну и что? — невозмутимо спросил Преземш.

— УМ подсчитал плотность потока энергии. Она равна…

— Не нужно цифр! Выводы!

— Поток столь большой плотности не может быть образован ни одним из обычных источников энергии.

— А уран?

— Нет!

— Водород?

— Нет, Абрагам. УМ доказал, что это энергия времени.

— Безумие!

— Меня ты еще можешь обвинить в безумии, — с достоинством произнес

Великий Физик. — Но заподозрить в нем УМ… Для этого самому нужно впасть в безумие!

— Конечно, во всем, что касается науки, я профан… — замялся Преземш. -

Но здравый смысл подсказывает…

— Здравый смысл? Сколько гениальных идей было похоронено со ссылкой на него… Никогда больше не произноси это словосочетание, за ним пустота и косность!

— Ты меня пристыдил…

— УМ подсчитал, что вероятность искусственного происхождения «Пи»-волны -

0,9999. Пославшие сигнал несомненно использовали акустическую сверхпроводимость. В противном случае высвобожденная энергия времени перешла бы в тепло. Представляешь, к чему бы это привело?

— Резко повысилась бы температура почвы, началось бы интенсивное испарение воды с поверхности морей и океанов, подули бы ураганные ветры?

Ученый покачал головой.

— Много хуже, Абрагам! Земля бы попросту раскололась на части.

— И ничего нельзя было бы предпринять?

— Увы, человечество далеко не всесильно… И вовсе не бессмертно, — добавил Великий Физик со вздохом.

Преземш нахмурился.

— Выходит, внутриземная цивилизация значительно опередила нашу?

— Для меня очевидно одно. Мы имеем дело с разумом, причем энерговооруженным и технически развитым. О его нравственной основе судить не берусь, это не по моей части.

— Внутриземной разум представляет для нас угрозу?

— Не думаю. Взорвать Землю было бы для него самоубийством. Надеюсь, он далек от суицида. Полагаю, предпринята попытка установить с нами контакт. И на нее нужно откликнуться как можно быстрее. При наших энергетических проблемах пренебречь энергией времени было бы величайшей ошибкой. К тому же, овладев ею, мы обретем власть над самим временем!

— Зачем нам эта власть? А, понимаю… — Седов проницательно взглянул в глаза другу. — Ты же рассчитываешь задним числом переделать историю!

— Не историю. И не задним числом, — возразил Великий Физик. — Я задался целью изменить не летопись, не реестр событий, а эволюционный процесс в его динамике. Изначально, с первых младенческих шагов человечества. И я это сделаю!

— Как прикажешь тебя понимать, Павел? Говорил, что человечество не всесильно, а сам… Ты, насколько мне известно, не Бог и, подобно всем нам, не бессмертен!

— У великой поэтессы Анны Ахматовой есть строки…

— Ты, и вдруг стихи? — не поверил ушам Седов.

— Думаешь, я робот? Да, у меня нет времени на чтиво. Но Ахматова… Она способна выразить поэтической гармонией то, что не поддается никакой алгебре. Вот, слушай:

Что войны, что чума? Конец им виден скорый;

Их приговор почти произнесен.

Но как нам быть с тем ужасом, который

Был бегом времени когда-то наречен!

— Нагоняешь на меня оторопь, Павел! Я-то думал, что знаю, каков ты, — крупнейший ученый, но во всем остальном…