Пространство (ЛП)

— Может, и он пригодится, — сказала Наоми, обводя пальцем нажитые Холденом за последние пару лет шрамы. Задержала руку на животе, где темнело пятно. — Таблетки от рака принимаешь?

— Каждый день. — «И буду до конца жизни» подразумевалось без слов.

— Когда высадишься, обратись к их врачу.

— Хорошо.

— Они тебя используют, — сказала Наоми так, словно разговор шел об этом с самого начала.

— Понимаю.

— Они знают, что ничего хорошего ждать не приходится. Любое решение оставит кого-то недовольным и обиженным. Потому и послали тебя. Самый подходящий козел отпущения. Тебя наняли как человека, который ничего не станет скрывать, но именно потому на тебя проще всего будет свалить неизбежный провал переговоров.

— Если бы я считал провал неизбежным, не взялся бы за эту работу, — возразил Холден. — И почему наняли меня, мне известно. Уж точно не за высокую квалификацию. Но я и не такой идиот, как им кажется. Думаю, я успел выучить несколько новых трюков.

Наоми дотянулась и выдернула у него волосок с виска. Холден и охнуть не успел — волосок оказался у него перед носом. Седой, как зола.

— Старый ты пес [123], — сказала Наоми.

Перелет к Илосу изматывал не только долгими периодами на высокой тяге. Каждый раз, когда «Росинант» переходил на терпимое ускорение, чтобы команда могла поесть и заняться профилактикой, Холден обнаруживал десятки сообщений, на которые надо было отвечать. Капитан «Эдварда Израэля» все настойчивей требовал, чтобы Холден пригрозил капитану «Барбапикколы». Колонисты и астеры на орбите все настойчивей требовали освобождения своего корабля. Каждая из сторон винила другую в эскалации конфликта, хотя, на взгляд Холдена, тот факт, что до сих пор только колонисты прибегли к кровопролитию, говорил не в их пользу.

Однако их аргумент — что только продажа лития обеспечит жизнеспособность колонии, а блокада грозит им голодной смертью — выглядел веским. РЧЭ же продолжала настаивать, что, согласно лицензии ООН, права на разработку и на груз лития принадлежат им.

— Нас ждут тысячи неразведанных миров, а мы по-прежнему деремся за ресурсы, — произнес Холден, ни к кому не обращаясь, когда досмотрел особенно длинное и гневное сообщение от юриста с «Израэля».

Алекс, сидевший рядом, за рабочей панелью, отозвался:

— Ну, литий, по-моему, вроде недвижимого имущества — никто не желает уступать его другим.

— Ты слышал, что я сказал про новые миры?

— Может, на них обнаружат литий, а может, и нет. А здесь он точно есть. Когда-то люди считали, что за золото стоит драться, а ведь этого дерьма каждая сверхновая выбрасывает столько, что его полно при любой звезде класса G2. Лития звезды сжигают столько же, сколько производят. Все доступные руды образовались при Большом взрыве, и новых не будет. Так что это редкость, друг мой.

Холден вздохнул и направил сопло вентилятора себе в лицо. От холодного ветерка по голове пошли мурашки. На корабле отнюдь не было жарко — Холден потел от напряжения.

— Мы поразительно близоруки.

— Только мы с тобой? — с преувеличенным акцентом протянул Алекс, подчеркивая, что шутит.

— Нам открылись необозримые горизонты. Нам выпал шанс построить новое общество, за каждыми вратами нас ждут несказанные богатства. Но в первом же мире нам попался клад — и вот, вместо того чтобы разумно поделить проклятую галактику, мы передрались из-за сущей ерунды.

Алекс молча покивал.

— Скорее бы оказаться на месте, — продолжал Холден через минуту. — Боюсь, пока мы доберемся, все сцепятся так, что уже не распутаешь.

— Ха! — Алекс рассмеялся. — А ты надеешься распутать?

— Думаю, что сумею. Если кому понадоблюсь, я в машинном.

— Один час до тяги, — сказал ему в спину Алекс.

Холден пнул замок палубного люка, и крышка зашипела, открываясь. Мимо жилой палубы он по трапу спустился в мастерскую, где Амос на верстаке разбирал какую-то сложную на вид машинку. Кивнув механику, Холден через последний люк нырнул в реакторный зал. На вопросительный взгляд Амоса он только помотал головой, и тот, пожав плечами, вернулся к работе.

Как только люк над головой закрылся, помещение озарилось голубым светом. Съехав по трапу на палубу, Холден привалился к стене.

— Привет.

Миллер вышел из-за реактора, занимавшего центр зала, — словно стоял там, дожидаясь Холдена.

— Надо поговорить, — подхватил Холден.

— Это по моей части, — улыбнулся сыщик своей грустной улыбкой бассета.

— Ты добился, чего хотел. Мы прошли через кольцо в новую систему. Как я понимаю, ты вместе со мной доберешься до планеты и станешь осматриваться.

Миллер кивнул, но не ответил.

«Как много из того, что я скажу, ему уже известно? Насколько предсказуема составленная ими модель моего мозга?» Холден решил, что гадать на эту тему — прямая дорожка к сумасшествию.

— Мне нужны ответы на два вопроса, — продолжал он, — в противном случае твоя поездка прямо вот здесь и кончится.

— О’кей. — Миллер вскинул раскрытые ладони — по-астерски это было все равно, что пожать плечами.

— Вопрос номер один: как ты меня находишь? Впервые ты показался на корабле после Ганимеда и с тех пор преследуешь, куда бы я ни перебрался. Я заразился? Ты сидишь во мне как вирус? Я дважды проскочил через врата, а тебя не скинул, значит, либо ты у меня в голове, либо ты — явление галактического масштаба. Какой вариант из двух?

— Ага… — Миллер снял шляпу и взъерошил ладонью короткие волосы. — Ни то ни другое. Насчет первого — я здесь живу. Во время Ганимедского инцидента — кстати сказать, дурацкое название — протомолекула всадила в этот корабль локальный узел.

— Постой! Протомолекула прицепилась к «Роси»? — Холден сдержал приступ паники. Если бы Миллер желал ему зла и имел средства его причинить, это случилось бы давным-давно.

— Ага. — Миллер небрежно дернул плечом. — У вас был гость, припоминаешь?

— Ты о том чудовище, — сообразил Холден, — которое чуть не прикончило нас с Амосом? Мы еще потом сожгли его хвостовым выхлопом.

— Угу, как раз о нем. Честно говоря, его программа не отличалась связностью. Но от старых инструкций сохранилось достаточно, чтобы он подложил кое-что в корабль. Немного — и не то, что можно назвать живой культурой. Только-только хватило для поддержания связи между процессором «Станции колец» и твоим кораблем.

— Вы заразили «Роси»? — со страхом и яростью переспросил Холден.

— Я бы подобрал другой глагол, но пусть будет по-твоему. И это-то и позволяет мне следовать за тобой, — ответил Миллер и нахмурился. — А второй вопрос о чем?

— Я не уверен, что разобрался с первым, — сказал Холден.

— Тебе ничего не грозит, ты нам нужен.

— А когда стану не нужен?

— Тогда уже никто не будет в безопасности, — сверкнул жуткой синевой глаз Миллер. — Так что брось об этом думать. Второй вопрос?

Холден опустился на палубу. До сих пор он не решался спросить, как Миллер пробрался к нему в голову, — боялся услышать, что заражен. Узнав, что зараза не в нем, а в его корабле, он перевел дыхание — и тут же испугался снова.

— Что нас ждет на Илосе? Чего ты ищешь?

— Как всегда — преступника, — ответил Миллер. — Как-никак, кто-то уничтожил цивилизацию, которая все это построила.

— А как мы узнаем, что его нашли?

— О… — Сыщик больше не улыбался. Он наклонился к Холдену, запах ацетона и меди ударил тому в нос — или только в рецепторы. — Мы узнаем.

ГЛАВА 8

ЭЛВИ

Пыльные бури поднимались обычно к вечеру и прекращались вскоре после заката. Начиналось с того, что западный горизонт размывался. Затем мелкие растения — вернее, аналоги — за ее домиком на плато сворачивали фотосинтетические плоскости в тугие пучки вроде маленьких зеленых устьиц со вкусом лимона, а еще через двадцать минут поселок, руины и небо скрывались под волной сухого песка.