Караван к Наташке. Дилогия (СИ)

Однажды мальчик проснулся задолго до рассвета и, глядя в распахнутое окно на далекую звезду, в гордом одиночестве мерцающую в черноте неба, долго пытался понять, что же это такое ему сейчас приснилось. Почему маленький герцог чувствует какую-то вопиющую неправильность увиденного во сне? И тут вдруг стукнуло – звезды! Почти во всех снах их было жутко много – мириады! Яркие и не очень, но неисчислимое множество, они буквально заполоняли ночной небосклон. С Наташки весной или осенью можно увидеть одновременно всего только две звезды – Альфу и Бету. Но тогда они обе будут очень низко над горизонтом в разных сторонах небосвода. Сейчас в начале зимы мерцает тусклая Альфа. А летом по ночам сверкает яркая Бета. Отец как-то рассказывал, что в откровениях Создателей тоже говорится про очень большое количество звезд. А в этом сне Кирилл видел вообще другую планету. Спросить у родителей? Вылез из кровати, сунул ноги в теплые тапочки и тихо, чтобы не разбудить никого из многочисленных братьев и сестер, выскользнул из детской. Осторожно пробрался в материну опочивальню. Отца в постели не было – то ли допоздна работал и заночевал в апартаментах около своего кабинета, то ли, что более вероятно, спал у другой жены. Медленно залез под одеяло и осторожно прижался к маме, стараясь сразу не разбудить. Не получилось – герцогиня привычно притянула ребенка к себе, открыла глаза, вгляделась – рассвет еще не наступил, но света полной луны хватало – и пожурила сына:

– Кирюшка, ты же уже совсем большой, скоро десять лет будет и ростом велик. А ты ко мне под бок забираешься, как маленький.

– С тобой хорошо потому что, – мальчишка прижался еще плотнее. Рядом с мамой его всегда окутывала ее нежность.

Леди Валерия улыбнулась и погладила ребенка по голове. И что с детьми делать? Почти каждое утро кто-нибудь из них приходит и забирается к ней в постель.

– Ма-ам, – протянул Кирилл, – а вот объясни мне, – и начал рассказывать свой сон.

Герцогиня слушала внимательно, стараясь не перебивать и старательно скрывая все больше и больше нарастающее беспокойство. У мальчика действительно очень странные сны. Только один раз женщина переспросила:

– Там совсем другая планета была? Не наша Наташка?

– Угу, – подтвердил Кирилл, – у нас, как в откровениях Создателей написано, должно быть три материка, остальное океан, а там воды мало было, только высокие-высокие горы. Ну, внутренние моря, озера малюсенькие и речки еще. А облаков совсем-совсем не видно.

Валерия задумалась. Что-то в рассказе сына ей напоминало. Потом вспомнила и в первый момент ужаснулась – Великое пророчество? Ее маленький Кирюшка – одно из воплощений Создателя? Да нет, быть такого не может. Дядькиных сказок наслушался, вот и приснилось. Но… если инквизиция узнает – сожгут ребенка. Даже защита правящего герцога не поможет. Хорошо, что у нас здесь никого из рыцарей этого злобствующего ордена нет, но вдруг… Береженого, как известно, Создатели берегут.

– Кирюшенька, маленький мой, давай ты никому и никогда о своих снах говорить не будешь. Я тебя очень прошу. Никому и никогда! Ни учителям, ни братьям, ни сестрам.

– Ну вот, сама же говорила большой, – обиженно протянул мальчишка. Только потом до него дошел смысл маминой просьбы. – И даже папе?

– Герцогу, конечно же, можно. Это будет нашим секретом. Договорились? – под слабым светом луны ребенок не заметил тревоги на лице женщины.

Кирилл быстро-быстро закивал головой:

– Хорошо, мам. Но откуда берется много звезд?

– От Создателей, наверное. Они ведь нашу Наташку сотворили, – задумчиво протянула леди Валерия.

Мальчик, может быть, и забыл бы о данном матери обещании, но в тот же день, после второго завтрака, когда верный Сашка подвел к нему уже оседланную Занозу, прибежал от отца стражник.

– Ваше высочество, извольте проследовать со мной.

– Ну чего еще? Не видишь что ли, мы на охоту собираемся, – кивок на черную кобылу, вздергивающую в нетерпении голову.

– Правящий герцог тебя, ваше высочество, требует.

– Так бы сразу и сказал, – недовольно пробурчал Кирилл и направился на третий этаж замка в рабочие апартаменты отца.

В кабинете хозяина, кроме самого Владислава Сангарского, были еще дед Иннокентий, отрекшийся несколько лет назад в пользу сына, и капитан сэр Микула, командир замковой стражи.

– Будет сделано, ваше высочество, – воин поклонился и покинул помещение, плотно прикрыв за собой входную дверь.

– Рассказывай, Кирилл, – потребовал отец, указав на кресло. Дед, задумчиво глядя на мальчишку, подтверждающе кивнул.

Старшие герцоги слушали молча, не перебивая, но постоянно переглядываясь.

Мальчик говорил и почему-то все время про себя сравнивал их. Дед и папа были очень похожи. Оба высокие, сильные с властностью во взглядах. Да и одеты практически одинаково – малиновые бархатные камзолы поверх шелковых сорочек и кожаных штанов, заправленных в высокие сапоги. Разница почти на полстолетия была практически незаметна. Разве что у деда было чуть больше морщинок в уголках мудрых глаз. Он отрекся от престола сразу после гибели младшей жены, защищавшей Нижний перевал во время очередного конфликта с Баритией. Кирилл тогда еще не понимал важности разговора, но запомнил слова Иннокентия Сангарского:

– Не был бы я правителем, сам бы прикрыл Ангелику своим мечом.

Тогда-то дед и передал власть в герцогстве сыну.

Когда мальчик закончил, Владислав, задумчиво теребя бороду, еще раз переглянулся со своим отцом, потом подошел к стене, снял с ветвистых рогов горного козла – эти красавцы водились только на возвышенных районах Сангарии – перевязь, выдернул из ножен Святой меч, главную реликвию их герцогства, и протянул:

– Поклянись Создателями, что об этом никто кроме нас с матерью никогда не узнает. Во всяком случае, пока сам не получишь права решать.

А на следующий день у четвертого младшего наследного герцога Кирилла Сангарского появился новый дядька для обучения воинскому делу – барон сэр Алексий Стоджер, лучший меч герцогства, если не всей известной ойкумены.

****

Тревожный баззер взрезал тишину маленькой кабины, как нож консервную банку.

Павел поморщился и хлопнул ладонью по сенсору отключения. Рев тут же затих, на прощание взвизгнув, прямо-таки как молочный поросенок.

"Опять кто-то из техников по-развлекался" – подумал майор, выводя на обзорный монитор сигнал с масс-локатора. В третьем квадранте на пределе дальности зарегистрирована активная цель.

– Серхио, у тебя на локаторе есть что-нибудь? – ведомый был сзади в шести тысячах километров, и радары его кораблика теоретически могли еще не засечь цель.

– Ничего не вижу, – отреагировал с еле заметной паузой испанец.

Павел выслал напарнику информационный пакет и подождал немного, пока аппаратура второго истребителя обработает данные.

– Есть отметка активной цели, – доложил лейтенант. – Смещаюсь вправо по фронту на пятнадцать тысяч.

Молоток! Хорошо их нынче в космоучилищах учат. Всего третий боевой вылет, а сообразил, что требуется хотя бы минимальная база для триангуляции цели.

В динамиках шлема прозвучал мелодичный перезвон – аналог склянок. Традиция. И почему космонавты настолько консервативны? Все возможные обычаи в космофлот вытянуты из традиций древнего морского флота. На базе, около поста охраны на входе в штаб, вообще корабельная рында подвешена на специальном кронштейне. Говорят, подняли со дна в Тихом океане с какого-то парусника девятнадцатого века, отреставрировали и торжественно передали на базу при спуске со стапеля на Лунных верфях. Четвертый час патрульного рейда. И кто же это там, на границе сектора, появился?