Юнда. Юдан (СИ)

Хирой коротко застонал и открыл глаза и я, поддаваясь непонятным эмоциям, присел на корточки рядом с Хабориллом, чтобы пилот мог видеть меня.

- Где Муха? - неровным шепотом спросил Хирой.

- Его Ларан забрала, - отмахнулся я и тут же пожалел он этом - пилот сделал какое-то движение, как будто собирался сесть и, если бы сатен не удержал его за плечи, возможно, у него бы это действительно вышло.

- В качестве экскорта, - пояснил Хаборилл. - Здесь что-то случилось. Кроме непосредственно падения на Юдан. Я надеюсь, что мы узнаем - что именно. Можем и не узнать.

- Ларан не скажет? - удивился я и по взгляду Хироя понял, что его тоже интересует этот вопрос.

- Ну почему же... - задумчиво протянул сатен. - Скажет. Просто то, что она скажет и то, что здесь произошло на самом деле, может быть принципиально разными вещами. Для нашего же блага. Понимаете меня?

Он пристально посмотрел сначала на Хироя, потом на меня, потом, зачем-то, на Александра. Александр понимал, мы с Хироем - нет.

- Политика, ребятки, - вздохнул Хаборилл. Это "ребятки" в его исполнении звучало удивительно тепло и одновременно - удивительно непривычно. Чужое слово чужого для сатена языка, которое он едва ли понимал, вдруг объединило нас всех, дало понять, что у нас есть что-то общее, что-то гораздо более общее, чем лежащая в песках Юдана станция, на которой мы встретились один день назад. - Политика партии ОССРП подразумевает максимальную безопасность всех форм жизни. Не только Юдана. Поэтому к формам жизни Ларан приравнивает нас всех, и меня, и вас, и даже Александра, хотя он не форма жизни в обычном для нас представлении. Уж прости, Александр.

Андроид кивнул, не выражая больше никаких эмоций, чему я искренне порадовался - на него и без эмоций было откровенно неприятно смотреть.

- А безопасность - это еще и безопасность психики, - продолжил Хаборилл. - Поэтому Ларан защищает более важное и жертвует менее важным. Более важное в данный момент - наши жизни. Менее важное - правда. В ситуации с цепью, цепь была менее важна, чем члены экипажа. Понимаете меня?

- Она собирается идти в пески, искать город горняков... - неловко проговорил я и, глядя на Хироя вдруг остро понял, что у него нет шансов дойти. Что даже простого шанса идти у него может уже никогда не быть.

Кажется, это поняли все, потому что Хирой вдруг поймал взгляд Хаборилла, я почти увидел нить, тянущуюся от его глаз к черной воде в глазах сатена.

- Что в таком случае более важно? - тихим и пустым голосом спросил пилот. - Жизни членов экипажа или моя?

Оставленый за главного, Эктор тут же уселся в кресло, откинулся на спинку и, поборов желание закинуть ноги на развороченную панель, лениво погладил пальцами уцелевшие клавиши.

"Привет, дорогуша", - написал он.

"Я тебе не дорогуша", - тут же отозвалась Тиферет. Они с Эктором не ладили.

- Дурак ты, - прокомментировал Нурка.

Эктор собирался было ответить, но станция сделала это первой.

"Скафандров в отсеке достаточно для всех находящихся на борту членов экипажа. Обратите внимание на схему".

Эктор и собравшиеся на мостике члены экипажа тут же обратили свое внимание на схему. Разглядывая переплетение коридоров, расцвеченных разными цветами, Эктор изо всех сил пытался догадаться, что означает тот или иной цвет, но догадался Мире`еланс, анжер-наблюдатель.═

- Кислоороод, - проговорил Мире`еланс. Он неприятно тянул гласные, как будто необходимость говорить на унисе доставляла ему искреннее отвращение. - Таам не вездее есть кислоороод.

"Синим цветом обозначены зоны, в которых система жизнеобеспечения функционирует на прежнем уровне. Красным - те, где нет кислорода, - охотно согласилась Тиферет. Как и вся техника анжеров, с создателями она общалась охотнее, чем с представителями других рас. - Промежуточные цвета обозначают долю кислорода в воздухе".

- Можно нагнать кислород туда, где его нет? - полюбопытствовал Эктор.

"Нет, - тут же отозвалась станция. - В те коридоры, где нет кислорода, подать его невозможно - имеют место обширные пробоины в обшивке. Эти коридоры закрыты".

- Проследи маршрут до ангара со скафандрами так, чтобы миновать закрытые коридоры.

- Дебил, - сообщил Нурка в пустоту. - И слепой к тому же. Как ты живешь-то, бедный?

Эктор сдержался, чтобы не вскочить - с Нурка он дрался трижды, а выиграл только раз, по чистой случайности.

Та первая их драка до сих пор помнилась на удивление хорошо. Почему-то именно она, а не последующие два поражения, хотя поражения всегда запоминаются лучше. Нурка улыбался тогда, как победитель, он был младше Эктора почти на пять лет, ниже и уже в плечах, с белесыми вихрами и смешными веснушками на носу и щеках и еще, почему-то, на лбу. Он дрался как бог. Драться на Тиферет было строжайше запрещено. Сначала Эктор почувствовал медный привкус во рту, потом была красная пелена перед глазами, потом плетью повисла рука, а дальше он сам не понял, как так получилось: он поймал Нурка за костлявое запястье со следами сведенной татуировки и мотнул на угол стола. Нурка врезался в него лицом, обмяк и сполз на пол. На переносице у него с тех пор так и остался длинный шрам, и иногда глядя на лицо Нурка, Эктор вспоминал о своей победе. Следов его поражений на их телах не осталось.

От воспоминаний Эктора отвлек Мире`еланс, перегнувшийся через его кресло и ткнувший в экран длинным пальцем. И Эктор увидел, наконец, то, что заметили другие наблюдатели до него: отсек со скафандрами был высвечен красным. Там не было кислорода.

Где-то в глубине полуразбитого медотсека завозился контейнер. Что-то страшное тыкалось в его стенки, почти выламывая их, рвалось наружу со всей силой, на какую было способно. Что-то там, внутри, изо всех сил хотело выбраться на свободу.

- Что там? - Хирой, которого неподвижность заставляла до невозможности напрягать все остальные органы чувств, вздрогнул.

Я покосился на Хаборилла, боясь, что он предложит мне пойти и посмотреть. Я не был уверен, что я действительно готов идти туда, где в груде обломков возилось что-то.

- Цепь, - отозвался за нас всех андроид. - Она чувствует что-то, что, вероятно, определяется ею как дом. И стремится к нему. Все живые организмы стремятся к дому.

Я передернулся от его неожиданно патетических слов - у меня самого не было дома, мне некуда было стремиться, и упоминания о чьем угодно доме резали меня по живому.

- Интересно, насколько она разумна... - задумчиво протянул Хаборилл.

- Что ты имеешь в виду? - спросил я, и не сразу понял, зачем вообще это спрашиваю.

- Меня интересуют два вопроса, - спокойно пояснил сатен. - Достаточно ли она разумна, чтобы быть злопамятной, и не приведет ли она сюда другие цепи, если ее выпустить. И не приведет ли она их сюда, если мы попытаемся ее убить. Это первый вопрос.

- А второй? - нетерпеливо поерзал я.

- Можно ли с ней договориться, - легко отозвался Хаборилл.═

И так же легко, как говорил, поднялся с колен на ноги и шагнул вглубь медотсека, туда, где среди коробок двигалось и дергалось нечто, что было когда-то живым существом, а теперь почему-то воспринималось чудовищным монстром. Я следил за ним и не мог отвести взгляд.

Вот сатен отодвигает какую-то конструкцию, кажется, бокс медицинского био-комплекса с вывороченными внутренностями. Вот наклоняется, непривычно видеть это, кажется, что тяжелые рога на его голове вот-вот перевесят. Вот поднимает что-то с пола и снова разгибается, легко и небрежно.

Контейнер в руках Хаборилла пульсировал, дергался, живое существо внутри него билось, как в клетке, чувствуя совсем рядом родные пески.

- Я тебя выпущу, - пообещал Хаборилл, поглаживая крышку контейнера когтистой рукой. - Обещаю, я тебя выпущу, как только мы покинем станцию.

Дрожь контейнера утихла, как будто существо прислушивалось. Я завороженно смотрел, как металл контейнера прогибается под давлением существа внутри него как раз в том месте, где находится ладонь сатена. И непонятно было, выслушало существо его увещевания и согласилось, или это было просто случайностью.