Перерождение (СИ)

Шакирд оглянулся. Его дом остался далеко позади. Свет в окне горел зазывая. Нужно было идти. Ночь опасна для размышлений. Вцепится когтями и не отпустит до утра. А утром Шакирда ждет тренировка с Каро. Он надеялся убедить его увеличить нагрузку, чтобы активаторы, которые вводят в лаборатории каждые две недели, не сломили защиту иммунной системы. И скала цельного камня пошатнулась - медленными шажками Шакирд пошел к дому. Он тянул время, размышляя над тем, что сказать Наде, когда она в очередной раз спросит о письме. Она такая любопытная. Шакирд усмехнулся. Несмотря на свой пылкий ум, Надя так и не смогла догадаться о его замыслах. Шакирд не раз намекал ей на это. Часто заводил речи о том, как невыносимо жить в клетке подобно лабораторным мышам. Но Надя, всегда улыбаясь, уходила от выводов, которые ловушками были расставлены для нее. Будто нарочно не замечая попыток любимого человека достучаться. Она раз за разом заставляла думать о себе как о простушке, для которой лежать на боку и читать бесчисленные книги есть спасение.

Шакирд посмотрел в окно своего дома. Надя сидела на кровати и укладывала шестилетнюю Сашу, которая ласково гладила мамины длинные серебряные волосы. Они о чем-то весело беседовали. И холод ночи отступал под звон детского смеха и шутки рассказанной ее матерью. Их объятия были жарче, чем все фантазии деревенских о весне. И сейчас им не нужен был никто.

- Закрывай глаза, родная, - мягко произнесла Надя, убирая руки дочери от своих длинных волос.

- Но я еще не сказала спокойной ночи Шакиру, - надув губки произнесла девочка.

Он не мог стоять у окна и вошел. Немного хмурый, высокий лысый гигант - Шакир с мягкими чертами лица. Шак улыбнулся. Ему нравилось, как девочка коверкает его имя.

- Кто тут решил заснуть, не дождавшись меня?

- Никто-никто, - Саша протянула руки, усыпанные белыми пятнами, к грозному великану, всегда защищавшему ее.

Надя была рада увидеть его. Она встала с кровати дочери и подошла к Шакирду. Он схватил ее за талию и немного приподнял, чтобы она могла поцеловать его в щеку. Саша громко взвизгнула от нетерпения, когда же добрый великан подойдет и поцелует ее в лоб.

Саша засыпала всегда быстро. Она была из тех детей, кто дружил со сном и почти никогда не сопротивлялся нежным рукам Морфея. Убедившись, что дочь, наконец, уснула, Надя собрала волосы в конский хвост и спрятала под футболку. В отличие от дочери, она ненавидела свои серебряные локоны, накидывающие на ее тридцать два года дополнительный десяток лет. Но обрезать их ей не было позволено.

Шакирд сидел за столом, уставившись в письмо. Убранство их дома ничем не отличалось от множества других домов-копий. Только кухонной утвари было больше и две из трех кроватей составляли одну.

- Что за тяжелый взгляд у моего великана? - Надя стояла у двери в ванную комнату.

Шак посмотрел на жену. Улыбнуться или закрыть глаза? Нужно сделать хоть что-нибудь необычное, что-нибудь намекающее, чтобы Надя поняла: в его голове гроза и она вот-вот накроет его. Он ругал Надю в мыслях, за ее непроницательность, за то, что она смотрит и не видит в его глазах смятения и жалости к самому себе.

- Рад, что брат объявился, - сказал он сухим каменным голосом.

- Напиши ему что-нибудь в ответ, - улыбнулась Надя. - И вот увидишь, он снова тебе ответит. Мне кажется, он примирился с тем, что ты здесь. И вы снова будете общаться. Это же хорошо?

- Да... Он там, а я здесь.

- Но зато вы будете общаться. У тебя снова появился брат.

Надя улыбнулась ему и вошла в ванную.

В который раз Шакирд смотрит на закрытую дверь. И мысли его и желания рассыпаются каждый раз, когда Надя смотрит на него. Он неслышно стукнул по столу, злясь на себя за то, что не может преодолеть молчаливую стену несогласия жены. Шакирд решил не дожидаться ее и направился спать. Еще один сигнал для нее. Он расправил кровать и грузно рухнул в белую бездну, быстро погружаясь в ее дурманящие ласки.

Деревня засыпала. Мутный и липкий холод инеем накрывал дома. Даже свет от центральных прожекторов на главной дороге мерк перед холодом и синеватым отливом сужался до узкого луча. Он отступал перед промозглым мраком ночи: тихим и застывшим во времени. Такими были и безликие улицы. И каждого, кто попадал сюда, рано или поздно окунало в болотистое озеро застывших мыслей и желаний. И не было среди деревенских никого, кто бы мог противиться этому. А кто роптал - их уже не было.

Утро в Деревню всегда прокрадывалось незаметно. Неслышно проходя между стволами черных деревьев, оно пролезало через прутья ограды. И каждый раз, наталкиваясь на окна без стекол, утренний свет с легкостью проникал в дома и отогревал тех, кто был закован в иней. Медленно и настойчиво он пробивал себе дорогу. И каждый раз, одерживая победу над холодом, он мерк перед теми, кто не желал встречать его. Жители спали. И свет утра они не видели.

Плотная пелена серых облаков наползла на Деревню.

В полной тишине бледного разогревающегося дня раздавались быстрые шаги. Ритмичные удары подошвы о мерзлую землю доносились со стороны изгороди. Лишь один человек из всех, кто жил здесь, встречал рассвет над Деревней. Лишь один он знал, как выглядит блеск первого мерзлого луча солнца. Каро проносился мимо домов за девятым кругом. Он совершал утреннюю пробежку и наслаждался видом повергнутой зимы. Она отступала, пусть и очень медленно. Каждый раз, когда он видел редкий рассветный луч, он наполнялся надеждой, как энергией заряжается аккумулятор. И вера в то, что наступит весна крепла, и он, в авангарде у Солнца, нес его светлое копье, ускоряя свой бег. Ему становилось очень жарко. Шлепки его обуви было слышно даже на седьмом круге. И он продолжал бежать. Его глаза были закрыты. Мысли витали вокруг него и устремлялись в разные стороны. Он ощущал все вокруг, чувствовал, как в домах искрится жизнь. Она течет по жилам и накапливается в разных местах с большим переизбытком. Впереди он увидел яркий свет. Огромное яркое пятно застило ему взор и нахальным образом вмешалось в его видение. Каро открыл глаза: перед ним стоял Шакирд.

- Ты решил подняться сегодня пораньше?

- Плохо спалось, - Шакирд почесывал затылок и разминал плечи.

- Но до тренировки еще почти час.

- Я помню, - немного поежившись, ответил великан. - Хотелось поскорее выйти из дома.

Каро сообразил в чем дело и одобрительно кивнул.

- Ну что же. Пробежка иногда хорошая альтернатива стенам. А быстрая пробежка еще и проветривает голову.

Шакирд был рад, что Каро не против его присутствия. Он знал о причине, по которой Каро бегает каждый день и не хотел мешать.

- Только я бегаю очень быстро, - учтиво предупредил Каро.

- Я знаю. Постараюсь угнаться.

Каро улыбающимися глазами посмотрел на хмурого атланта, сутулящегося под натиском мыслей.

- Меня так напичкали активаторами, что я тебя еще и перегоню, - нотки недовольства все же проскользнули.

- Ох, - усмехнулся Каро, - ну это мы еще поглядим. Сначала сбрось гору с плеч.

Каро заботливо коснулся руки великана, и они медленно стартовали. Шакирд радовался, но на лице сохранял неприветливость. Он хмурил брови так сильно, что они отбрасывали большую тень на глаза. Распыленный в воздухе свет был не в силах пробиться сквозь надвинутую серую ширму. Давид и Голиаф ускоряли темп. Грузные шаги Шакирда заглушали глухие шлепки Каро и вскоре они уже проносились мимо домов на крейсерской скорости, заставляя ветер свистеть в ушах. Но Каро лишь ускорялся. Он продолжал наращивать темп, держа глаза закрытыми. Он ощущал негодование Шакирда так, если бы он смотрел на доску, на которой маркером было о нем написано. Великан пыхтел и вот-вот готов был сдаться, но Каро чувствовал, как он борется. Он старается отыскать верный подход, войти в темп бега. Каро испытывал его. Они бежали так быстро, что камеры по периметру забора фиксировали лишь их размытые силуэты. Шакирд вошел в раж. Он дышал мерно и глубоко. Активаторы, сидевшие внутри него, выбрасывали огромное количество энергии в кровь, заставляя ее светиться. Каро видел, как тело Шака источает едва уловимое свечение. Его можно было назвать бескрылым ангелом, если бы не его угрожающие размеры. Каро и Шакирд бежали уже второй круг. А усталости ни у того, ни у другого как не бывало.