Третий берег Стикса (трилогия) (СИ)

Освободившись от уродливого одеяния и тяжёлых башмаков, Ирис сразу почувствовала себя лучше. Тугие горячие струйки воды оказали обычное действие, смыв с души загрубевшую корочку неприятных переживаний, а тёплые мягкие объятия купального халата довершили возрождение чувства собственного достоинства. Ирис, появившаяся в дверях душевой в облаках пара, почувствовала себя прежней мисс Уокер, незнакомой с насилием, ложью и принуждением, мисс Уокер гордой, мисс Уокер милостивой, мисс Уокер великодушной. Настоящей принцессой Грави.

— Арина! — позвала она, устраиваясь на кровати в любимой позе — опершись спиной на изгиб «лепестка» и поджав ноги. Программа реабилитации не была ещё выполнена: волосы влажные и накраситься бы, — но это могло подождать. Сначала:

— Да, моя девочка, — отозвалась камеристка.

— Мне нужно спросить тебя…

— Ты научилась говорить по-русски, Эйри?

— Не называй меня больше Эйри, мне теперь больше нравится моё настоящее имя — Ирис. Или вот как Саша меня называет — Иришкой.

— Саша? Кто это?

— О, Арина, это долго рассказывать. Один мой новый знакомый, я как-нибудь к тебе его приведу. Я как раз хотела…

— Иришка?.. — перебирала камеристка хранившиеся в электронной памяти имена, — Ира?.. Ирэн?.. Нет, всё-таки Ира. Ирочка… Иронька… Да, ты права, очень хорошее имя, мне нравится. Иронька.

— Арина, погоди, не об имени речь. Я никогда тебя не спрашивала. Это правда, что ты моя прабабушка?

— Ты повзрослела, девочка… — задумчиво произнёс знакомый с детства голос. — Начала задавать вопросы, на которые я не могу ответить. Я не она, конечно. Я — всего лишь электронная камеристка. Сама Арина от души посмеялась бы над твоим вопросом, я знаю. Я хорошо изучила твою прабабушку, и поэтому ты можешь считать, что я — это она.

— Как же ты могла изучить её, если вы никогда не встречались и не сказали друг другу ни слова!

— О да, мы не встречались. Но ты ошибаешься, Арина сказала мне уйму слов. Сначала она говорила, а я только слушала, запоминала, анализировала и сопоставляла, потом стало интереснее — я смогла беседовать с нею.

— Но как?

— Мысленно, моя девочка, мысленно. Времени у меня было хоть отбавляй, пока ты была ещё маленькой. Перескажу тебе сказку, дождусь, пока ты заснёшь и…

— Ты и сейчас разговариваешь с ней когда… Когда меня нет здесь или когда я сплю?

— Нет. Теперь это не имеет смысла, я узнала о ней всё, что могла, по записям её и дневникам.

— У тебя есть дневники моей прабабушки?

— Ну да, конечно. И не только дневники. Ещё письма, фотографии, музыка, которую она любила, книги, которые она прочла, и книги, написанные о ней.

— И ты молчала всё это время? Скрывала от меня дневники и письма моей прабабушки?

— Ну что ты, Иронька! Ничего я от тебя не скрывала, и не смогла бы скрыть. Ты ведь никогда не спрашивала обо мне, тебе нравилось слушать сказки, точно как мне, когда я ещё не была Ариной, а всего лишь только новенькой электронной камеристкой.

— Арина, милая, значит, ты знаешь всё, что с ней было? И даже то, что случилось очень-очень давно?

— Не всё. Только то, что твоя прабабушка решила записать в дневник, и кое-что ещё, но, конечно, не всё.

— Один человек рассказал нам с Сашей о земельном кризисе. Я не поверила. Не может такого быть, чтобы люди убивали друг друга из-за клочка земли. Скажи, этот человек соврал нам, или… или действительно было такое когда-то?

— Земельный кризис? Не нравилось Арине о нём писать, есть только несколько заметок. Первая — в ноябре тридцатого года. Вот она:

— ну, тут можно пропустить, много личного.

— Ничего, читай личное. Разве прадедушка был на Марсе?

— Ну что ты, девочка! Разве не знаешь? Он же был одним из первопоселенцев! Место даже есть такое на краю Киммерийского моря — его до сих пор называют «лагерь Нортона». Не знаю, живет ли там ещё кто-то. В двадцать пятом году Рэй вернулся из Третьей Марсианской, женился на Арине, а в двадцать шестом у них дочь родилась. Алиса Нортон, твоя бабушка. Немудрено, что Арина тогда влюбилась в Рэя без памяти — красавец, руководитель экспедиции, герой. Они познакомились… Нет, это отдельная история. Да, так вот, Иронька, кроме славы Рэймонд Нортон привёз с Марса кучу денег и твёрдую уверенность, что будущее за гравитехнологией, которую как раз и обкатывали на Третьей Марсианской. Твой прадедушка был человеком с бешеным темпераментом, если уж загорался чем-нибудь, близкие знали — будет взрыв. Собрал вокруг себя таких же сорвиголов, кого с деньгами взял в дело, кого и без, — главное, чтобы бредили, как и он сам, гражданским применением гравиреакторов. Начали они с транспортных перевозок «Земля — Марс — Земля», но уже через пару лет «Грави» заметно теснила крупные транспортные компании Земли, практически не получая отпора, ведь патент на портативный составной гравиреактор…

— Ариночка, это скучно. Ты сегодня какая-то рассеянная, всё время сбиваешься. Расскажи, что прабабушка написала о Земельном кризисе.

— Да, правда. На чём я остановилась? Вот слушай дальше:

— Очередной что?

— Ты не знаешь слова «апокалипсис»?

— Нет, ну знаю, ты мне сама вроде что-то такое…

— Очень большая неприятность для всех сразу. Конец света. Катастрофа.

— А, ну да. Я уже вспомнила. Но действительно же Рэй оказался прав, и никакого конца света…

— Вот послушай теперь, что Арина пишет в тридцать третьем году:

— Фрилэндеры? — перебила Ирис. — Кто это такие?

— Понимаешь, Иронька, данные у меня уж очень противоречивые. С одной стороны, получается — люди, захватившие пустующие никому уже не нужные земли, с другой — была организация с таким названием: «Фрилэнд», — пытавшаяся в тридцать четвёртом году остановить войну за землю. Не знаю, что с этой организацией произошло после, данных о Запрещённых Землях у меня нет.

— Так это правда?! Всё это безобразие за барьером происходит, на Запрещённых Землях?

— Да, девочка. Он поэтому и появился — барьер. «Грави», чтобы оградить граждан от посягательств, пришлось установить его по границам Запрещённых Земель. Но это много позже, в тридцать девятом, когда была построена Планетарная Машина и появилась «Грави Инкорпорейтед».