Имперские ведьмы

т. А что касается людоедов, то их и в настоящей жизни предостаточно. Мяса человечьего они, конечно, не жрут, но и добрей от этого не становятся. Им только на зубы попади, не выпустят.

— У нас то же самое. Едят друг друга поедом.

— Тогда давай думать. Может быть, можно метелку твою от реактора подзарядить, ну… от ступы?

— Не, я смотрела, там все мертвое, метла такого не ест. Ей бы звездчатки погуще или бирюзовицу.

— А сама ты что ешь? Тоже только живое?

— Ага, — Чайка улыбнулась, блеснув ровненькими зубками. — Особенно люблю по ночам у мужчин кровь пить…

Заметив, что Влад слушает с серьезным видом, она расхохоталась и произнесла, словно извиняясь:

— Я всякое ем: и вареное, и печеное. Ватрушка у меня знаешь какая знатная получается? Но живое, конечно, лучше. Некоторые сестры только живое и едят. Пауков глотают, мокриц, червей дождевых. Я пробовала червяков — невкусно. Пресные они, и земля на зубах скрипит; у них всегда земля внутри. А вот яблоки — люблю, и ракушки — морские гребешки.

— Яблок и гребешков не обещаю, — сказал Влад, старательно пропустивший мимо ушей менее аппетитную часть рассказа, — но рацион у меня не каторжный, а боевой, так что и вдвоем с голодухи не погибнем. Давай обедать.

Сублимированные продукты на Чайку впечатления не произвели, хотя свою долю она подъела до последней крошечки. Влад смотрел на сосредоточенно жующую Чайку: «Все-таки она еще ребенок. Жить ей, по собственным ее словам, осталось недели две, ей бы сейчас метаться, пути к спасению искать, а она черт-те чем занимается, и на уме у нее прекрасные принцы и людоеды-великаны. Да и я хорош, нет чтобы сразу спросить, что ей известно о пси-векторе и как бы к моему поводку ключик подобрать… Хотя о пси-векторе она, скорей всего, и не слыхивала и кличет его каким-нибудь волшебным именем. Ребенок, право слово…» Вслух он сказал:

— Кончится шторм — постараюсь взлететь. Авось сумеем и без помела, на моих скоростях, насобирать тебе звездчатки и бирюзовиц.

— Не насобираем. Кракен все подчистую сожрал. Разве что где-нибудь совсем далеко. И потом, ты же говорил, что взлететь не можешь.

— А я через «не могу» постараюсь. Катер-то исправный, но на боку лежит. Сумею его стоймя поставить — взлечу, не сумею — значит, не судьба.

— И всего-то? — удивилась Чайка. — Так я могу твою ступу хоть сейчас на попа поставить… — Она глянула в низкий потолок рубки и поправилась: — Нет, сейчас не могу. Кракен еще не ушел.

— А когда уйдет?

— Часа через три. Хотя кто его знает, инфернальные существа непредсказуемы.

Влад глянул на приборы. Пси-вектор стремительно падал, через три часа майор Кальве сможет подергать за поводок, а уж он никогда не откажет себе в этом удовольствии.

— Ладно, — бесшабашно сказал Влад, — раз ближайшие три часа мы все равно обречены на безделье, то давай отдыхать. На улице уже темень, ты, наверное, с ног валишься. Хочешь, устраивайся в кресле да спи. А я покараулю.

Ничего себе предложеньице — спать при постороннем! Чайка ажно подскочила