Дикари Ойкумены.Трилогия

Дальнейшую дискуссию Марк слушать не стал. Общая концепция была ясна. Волновая декурия – сила, которой нельзя пренебречь. А если собрать центурию коллантов? Манипулу? Когорту? Да против такой мощи не выстоит ни один космический флот! На месте руководителей проекта он бы включил в контракт пункт, обязывающий всех коллантариев, независимо от расы, принимать участие в оборонительных сражениях на стороне Великой Помпилии – на случай военной агрессии против имперских планет и поселений.

Диспут сменился перечнем центров по набору будущих коллантариев. Помпилианское консульство на Хордаде. Посольство на Пхальгуне. Тилон. Тишри. Унгана. Ларгитас… Всюду – очереди. Вехдены, брамайны, вудуны, гематры, варвары, техноложцы… Невропасты, вспомнил Марк. Их в Ойкумене не так уж много. Хватит ли? Наверняка дефицитом невропастов уже озаботились те, кому следует. Ищут людей с нужными способностями, предлагают высокие гонорары, привлекают к обучению.

– …все граждане Помпилии, подавшие заявки, смогут пройти тестиспытания на совместимость, – эхом отозвался диктор за кадром. – Тестировка проходит под руководством действующих помпилианских коллантариев.

– Ну? – спросила старуха: живая язва, сидевшая рядом. – И кому после этого будет интересен Гвидо? Остров Цапель? Заговор коварных рабохватов?! Учись, мальчик, пригодится. Бабушка Зеро дурному не научит. Как у тебя с Изэлью? Могу подказать пару штучек, из личного опыта.

Марк улыбнулся.

– Теория нуждается в подкреплении практикой, – улыбка превратилась в оскал, приятный во всех отношениях. – Дадите мне пару уроков?

– Урок первый, – старуха встала. В движении не крылось угрозы, просто госпожа Зеро не могла долго сидеть. – Начнем с группового секса. Коллант – это микроОйкумена. Так сказал твой дядя, а я склонна ему верить. МикроОйкумена, и в центре – помпилианец. Обученный корсету , а значит, военный. Лишенный рабов, потому что теперь его рабы – члены колланта. Хорошо, не рабы. Союзники, отряд, коллектив. Называй как хочешь, но помпилианца – офицера, не понаслышке знающего, что такое рабы – невозможно извлечь из колланта. Это не зуб, это позвоночник. Пройдет время, и это станет аксиомой: Великую Помпилию со всеми ее достоинствами и пороками нельзя извлечь из Ойкумены. Ни на микро, ни на макроуровне. Рискните, и Ойкумена рассыплется в прах. Холодные трупы в холодном космосе. Волки? Если мы – волки, то без волков леса нет. Урок закончен, спасибо за внимание.

– Она сейчас передерется, – сказал лысый Мамерк. – Эта ваша Ойкумена… Взорвется к чертовой матери. Гвидо – мастер. Дайте ему колонию ленивцев, и он превратит их в бешеных хорьков.

И указал вниз, на зал Совета.

– Взорвется, – с удовольствием повторил Мамерк. – К матери, да.

Ни он, ни оберцентурион Кнут, ни старуха, полагавшая себя имперской безопасностью – ни даже Гвидо Салюччи, великолепная сволочь! – не знали, что взрыв на пороге. Взрыв войдёт, как лорд в собрание плебеев: сперва внесут его визитную карточку, огласят имя и титул, и уж потом, когда начнутся обмороки, станет ясно, что этого гостя никто не ждал.

КОНТРАПУНКТ

МАРК КАЙ ТУМИДУС ПО ПРОЗВИЩУ КНУТ

(глубокая ночь)

– От чего ты устаешь больше всего? – спросил я однажды у Донни Фуцельбаума.

– От человеческой злости, – ответил старый шпрехшталмейстер. – Не глобальной, вселенской по масштабам, а обыденной, бытовой, простецкой. Желание плюнуть ближнему в кастрюлю с супом. Хамство в общественном транспорте. Ненависть сидящих в очереди друг к другу. Склока соседей. Неумение улыбаться случайному прохожему: рот намертво, навсегда сросся в шрам. Это не злоба – это вирус, отрава. Она проникает во все поры, превращая симпатичных людей в чудовищ. Очень трудно дышать в такой атмосфере.

– Поэтому ты стал цирковым?

– Нет. Поэтому я провожу отпуск в одиночестве.

– Чтобы отдохнуть от людей?

– Чтобы побыть со своей собственной злостью один на один. И сказать ей, что она – дура.

(из воспоминаний Луция Тита Тумидуса, артиста цирка)

– Помпилианец! – шептал Катилина. – Настоящий помпилианец! Стопроцентный! Я тоже… Ты молодец, ты напомнил мне, кто мы такие…

Убирайся, кричал Марк.

Крик клокотал в глотке: кляп из пены.

– Оружие? – Катилина рассмеялся. – Ерунда, бред. Кровь? Наша кровь – другая. Мы – помпилианцы, я и ты… Ты же волк? Волк?!

Волк, согласился Марк. Теперь ты уйдешь?

Берег превратился в степь, припорошенную грязным снегом. Степь – в вершину пирамиды. Катилина остался прежним: красавецкурсант, надежда империи.

– Отвечай: ты волк? Как твой дед? Отец?

Уйди. Отстань.

– Как твой дядяорденоносец?! Ты любишь цирк? Хорошо, пусть будет цирк…

Не надо, возразил Марк. Не хочу. Давай иначе: дуэли не было. Мы разошлись после первой крови. Пожали друг другу руки, закончили училище, получили дипломы. Отбыли к местам службы. Жизнь сложилась иначе, мы больше никогда не встречались. Забирай мой орден! А мне оставь оба глаза, с какими я родился. Ничего не было, твоя психотравма – фикция, Остров Цапель – выдумка, страшная сказка…

– Ты да я: два клоуна, два волка. Когти и клыки…

«Тебя вербуют в волки, – шепнула Н'доли. Откуда она взялась, Марк не знал. – Встанешь на дверях, щелкнешь клыками. Хищник, мясоед, рабовладелец…»

– Наши предки отлично знали, что такое цирк…

Катилин стало пятеро: обидчик нырнул под шелуху , разбился на ипостаси. Пять правых рук взметнулись к небу. Пять раскаленных клейм, намертво зажатых в белых от ярости кулаках. Дуэль, удивился Марк. Какая, к бесу, дуэль? Мы должны драться на арене, один на один, под вопли трибун, переполненных рабами. Это ошибка, бред, кошмар…

* * *

– Что ты вертишься? Спи…

– Сплю…

– Ты вертишься. И стонешь…

– Всё в порядке. Не обращай внимания.

– Ага, не обращай…

Впервые сплю с женщиной, подумал Марк. Кто сказал, что спать с женщиной – это секс, страсть, кровать дыбом? Ерунда, плод больной фантазии. Вот сейчас я и впрямь сплю с женщиной. Верней, не сплю, ворочаюсь, но всётаки…

Кошмар гас, отступал. На пороге зашевелился Катилина – четыре лапы, хвост, усы. Ягуар фыркнул, зевнул, широко раскрывая пасть. Ему тоже снилась какаято дрянь. Далекий тёзка, которого Марк отправил в психбольницу? Вряд ли. Скорее джунгли, пятнистые от солнца, и резкий, оглушающий запах соперника. Против нагуаля в спальне Изэль не возражала. Для астланки это было в порядке вещей: лишь бы в постель не лез. Сперва Марк хотел уехать; честное слово, хотел. На вопрос, зачем тогда вообще приезжал, начал чтото объяснять, путаясь в причинах и следствиях, потерял нить рассуждений, махнул рукой – и остался в жилом блоке Изэли, плюнув на остатки приличий.

За день он вымотался так, что одна мысль о сексе вызывала ужас. Раздевшись, едва сумел принять душ. Мокрый – вытерся коекак – добрел до кровати и упал навзничь, в белый хруст простыней. Сволочь, сказал он себе. Животное. Ну и как ей теперь ложиться?

– Подвинься…

Тепло. Спокойно. Рядом дышали.

Чего ещё?

Вскоре пришёл кошмар.

Женщины, думал Марк. Я сплю, верней, лежу, как бревно, в спальне Изэли, в представительстве империи на Тишри. Мир катится в тартарары, а я размышляю о женщинах. Хорошенькая история, да? Две женщины смяли мою жизнь в кулаке, словно влажную салфетку. И обе – красавицы. Тебе повезло, боец! Фортуна вывела тебя в дамки! Н'доли, для которой ты – набор химических соединений, представляющий особую ценность. Изэль, для которой ты – якорь, способный удержать ее в чужом мире. Тебе нравятся женщины старше тебя, боец? В частности, госпожа Зеро? Старуха, мумия ходячая, в молодости тоже была красоткой. Надо спросить у деда. Дядя Гай намекал на чтото такое… Иначе с чего бы она положила глаз на меня? Готовит на смену Мамерку? Хочет кудрявого адъютантика?

Горите вы огнем, все бабы Ойкумены!