Космический госпиталь. Том 3

Даже при том, что Найдрад старательно нажимала на конец деревянного стержня, торчащий из панциря сверху, а Приликла с Данальтой тянули его снизу на себя, второй этап операции получился более продолжительным, поскольку пришлось потратить больше усилий на восстановление поврежденных кровеносных сосудов. Когда наконец с этим было покончено, операционное поле очистили ото всех инородных тел, разрез на брюшной стенке закрыли, наложили шов, а отверстие в панцире накрыли небольшой стерильной пластинкой. Безусловно, при наличии времени следовало бы продолжить операцию и приступить к пластическим процедурам, но в целом состояние пациента больше не вызывало тревоги.

У следующего пациента было сломано три конечности, причем одна из них – в двух местах, и общая картина перелома была близка к травматической ампутации.

– Мы уже установили, – сказал Прилипла, бросив взгляд на Мэрчисон, – что конечности представителей этого вида покрыты хитиновым панцирем и представляют собой плотные, прочные органические трубки, не имеющие наружных нервных окончаний и мышц, за исключением тех, которые обслуживают пальцы. В устройстве конечностей имеет место проприорецепторная система, за счет которой головной мозг всегда может определить, в каком положении в пространстве относительно тела находится конечность. Движения конечностей контролируются гидравлически за счет увеличения или ослабления притока жидкости. Из-за травм большой объем этой жидкости утрачен, но может быть восстановлен искусственно с помощью стерильной жидкости до тех пор, пока не произойдет его естественного восстановления по тому типу, который наблюдается у существ других видов, организм которых способен автоматически наращивать объем крови и других жидкостей тела до нужного объема.

Оперируя данного пациента, – продолжал Приликла, – мы воспользуемся общепринятой методикой фиксации переломов панцирных конечностей и наложения поверх фиксированных участков плотных повязок нужной длины. Начнем с передней левой конечности и… друг Мэрчисон, я действительно устал, но еще могу работать. Сдерживайте свои чувства. Вы излучаете эмоции, приличествующие встревоженной супруге!

Патофизиолог в ответ на замечание босса излучила волнение, но не обиду, и промолчала.

– Простите меня, друг Мэрчисон, – извинился эмпат через минуту, – за то, что я утратил сосредоточенность. Некоторые аспекты производимой процедуры позволили вырваться на поверхность моего сознания кельгианскому и землянскому компонентам моего разума, а такая комбинация не сулит большой тактичности.

Мэрчисон негромко рассмеялась и ответила:

– Я так и подумала. Но вы посмотрите в окно. Уже утро.

Операции шли долго, и вы наверняка близки к пределу выносливости. Оперируя этого паука, мы успели приобрести определенный опыт, поэтому работа над переломами конечностей и поверхностными травмами у других пауков должна пройти сравнительно просто. В принципе состояние остальных раненых не внушает опасения, срочности нет, и они могут подождать, пока вы не отоспитесь. Но я не сомневаюсь в том, что мы и без вас управимся.

– Я тоже в этом не сомневаюсь, – сказал Приликла, глядя на затуманивающиеся очертания своих коллег. – И все же кое-что тревожит меня… Я отмечаю незначительные различия в наружном и внутреннем строении тела у пауков номер один и номер четыре. Представители этого вида являются для нас новыми. Вероятно, планерист вдобавок получил при ударе повреждения, которые поначалу были не настолько очевидны, как физические травмы. Я имею в виду деформацию и смещение внутренних органов, которые…

Он не договорил, потому что Мэрчисон снова рассмеялась – на этот раз громче. Остальные сотрудники также развеселились, но чувства свои сдержали, заботясь о Приликле.

– Пожалуй, вы слишком зациклились на хирургических подробностях, – сказала Мэрчисон, – и не заметили и не идентифицировали тех различий, о которых только что упомянули. А объясняются они очень просто. Наш образцовый пациент – женская особь, а пациент номер один – мужская.

– Вы правы, я, видимо, переутомился, – отозвался Приликла и сам излучил легкое веселье, после чего направился к шкафу с инструментами, стоявшему в углу операционной и улегся на него. – Но я не буду спать и постараюсь отсюда понаблюдать за вашей работой, пока не будут прооперированы все пауки.

Он сам себя удивил тем, что сумел не уснуть до тех пор, пока сдерживаться уже не было никаких сил. Когда все пациенты-пауки были перевезены в палату для выздоравливающих, последним, что запомнил Приликла, было то, как Мэрчисон подошла к коммуникатору и стала говорить с капитаном.

– Я уже пыталась разговаривать с одним из них, – сказала она. – И мне хотелось предпринять еще одну попытку с помощью упрощенной процедуры первого контакта. Пауки не владеют космической техникой, поэтому экскурс в историю Федерации, который вы демонстрировали троланнцам, здесь не понадобится. Нам сейчас тут положительно нечем заняться, кроме как с тоской размышлять обо всех несчастьях, которые на нас обрушились и могли обрушиться. Поэтому я и хочу еще раз попробовать поговорить с ними. Что скажете?

– Пожалуй, скажу «да», мэм, – ответил Флетчер. – Дайте полчаса на модификацию программы, а потом я буду инструктировать вас по ее использованию. На горизонте показались еще восемь паучьих кораблей, и еще двадцать засек радар, но на берегу ничего не происходит, но это затишье явно ненадолго. В итоге многие, вероятно, включая и нас, погибнут.

Поэтому переговоры, – заключил он, – предпочтительнее.

Глава 33

Приликла очнулся, и первым его ощущением было то, что он находится в самой гуще серьезного конфликта. Множество звуков незнакомой речи и волны гневного эмоционального излучения ударяли по его органам слуха и сознанию. Испуганный, неокончательно проснувшийся, он сначала подумал, уж не отказало ли противометеоритное поле и не захватили ли пауки медпункт. Но мало-помалу проясняющееся сознание и включившийся эмпатический орган подсказали ему, что самые громкие звуки и самые яркие чувства исходят в основном от двух источников, один из которых ему очень хорошо знаком. Оба источника находились совсем рядом, в палате для выздоравливающих.

Не решившись воспользоваться дрожащими крылышками, эмпат отправился в соседнее помещение пешком, дабы выяснить, что там происходит.

За исключением недавно прооперированного и пока не пришедшего в сознание паука-планериста и капитана Флетчера, который наблюдал за происходящим с экрана коммуникатора, все остальные пытались говорить одновременно. При этом часть разговоров заглушалась отчаянным писком перегруженного палатного транслятора. В дальнем конце палаты о чем-то горячо спорили с Кит офицеры с «Террагара» – горячо, но достаточно сдержанно для того, чтобы был слышен и негромкий голос Джасама, который после перенесенной операции пока не ходил, но быстро поправлялся. Но большая часть вокального и эмоционального шума проистекала из спора Мэрчисон с паучихой, пассажиркой планера, которая получила наименьшее число травм.

Паучиха… спорила?!

Удивляясь происходящему, но пока не понимая, стоит ли всему этому радоваться, Приликла включил громкость собственного транслятора и, позаимствовав лексику у землянина, который в свое время стал донором его мнемограммы и которому в сложившихся обстоятельствах показался приемлемым именно такой набор слов, проговорил:

– Не будут ли все, мать вашу так, добры заткнуться?

Как только все затихли, Приликла добавил:

– К вам это не относится, друг Мэрчисон. Речь паучихи-пациентки подвергается переводу. Теперь мы можем разговаривать с ней, понимать друг друга и договориться о мире, пока больше никто не пострадал. Лучше новости не придумаешь, а у вас тут такая неразбериха, словно началась война. Объясните толком, в чем дело.

Патофизиолог глубоко вдохнула и выдохнула, дабы обрести утраченное эмоциональное равновесие, и сказала:

– Как вам известно, я успела усвоить несколько слов паучьего языка в то время, как побывала у них в плену. Теперь, с помощью предоставленных капитаном материалов, предназначенных для проведения процедуры первого контакта, и уймы жестов, мы сумели достичь такой стадии взаимопонимания, что полученных данных компьютеру хватило для составления и запуска программы перевода. Теперь мы действительно можем разговаривать друг с другом, с другими пациентами и сотрудниками, но это вовсе не означает, что происходит общение. Она не верит ни единому моему слову. И не только моему. – Мэрчисон развела руки в стороны. – В ее доверии к нам вот такая пропасть.