Перерождение (СИ)

- Эй! Не увлекайтесь! - это был Макс.

Его вели последним. И в ту же секунду схлопотал удар электрошокером. Его сильно дернуло, и он потерял сознание.

- Максим! -Аня вырывалась из рук.

- Если не хочешь, чтобы с парнем что-нибудь случилось, - злобствовал Мамонтов, - найди мне объект по имени Сата.

- Я не знаю где она, - захлебываясь в слезах ответила Аня.

- Может и не знаешь, а может врешь. Она использует темные пятна в системе слежения, - грузная фигура Мамонтова надвигалась на трясущуюся Аню, - и ты сможешь ее найти, гораздо быстрее. Идите!

Мамонтов крикнул на охранников. Двое молодцов встряхнули Аню, заставив ее крепко встать на ноги.

- Чем быстрее ты найдешь Сату, тем быстрее твоих друзей переведут в обычный карцер, - сказал напоследок Мамонтов.

Охранники вместе с Аней скрылись за поворотом. Мамонтов кивнул амбалам, державшим Таша, и они вместе направились в здание лаборатории, на второй уровень. В карцер, который представлял собой два квадратных по форме помещения, в которых нет ничего кроме стен, пола и потолка. В двух углах располагались два сливных отверстия, для естественных нужд.

Чуть больше десяти лет назад на месте карцера располагалась одна из лабораторий. Ее часто занимал профессор Данилевский, приезжая проводить в Деревне свои исследования. Однако скоро он потерял интерес к резервации и появлялся здесь редко. Негативные настроения в Деревне среди жителей в ту пору заставили Кроберг и Мамонтова задуматься о мерах давления на них. Поэтому малую лабораторию было решено переоборудовать в карцер.

Из помещения убрали абсолютно все. Провели канализацию, наладили систему климат-контроля, которая могла превратить стальной бокс в морозильник или печь. Если ретивость арестованного не шла на убыль, к нему применялась система трех плетей. Холодные пытки включали в себя образование в камере конденсата и резкого его охлаждения. Больные «язвой» плохо переносили влажный холод. Если это не помогало, в кубе включали ледяной дождь, который сильно раздражал кожные рецепторы. Третьей плетью были перепады температур: от крайне холодной до жары. Обычно до третьей плети дело никогда не доходило.

Мамонтов спустился с двумя своими подчиненными, тащившими Таша на руках, на второй уровень. Несостоявшиеся беглецы уже ютились в кубе.

- Семь лет тиши и долбанного спокойствия, - глядя, как охранники закидывают седого, но крепкого старосту внутрь, наигранно причитал Мамонтов, - а тут раз и сразу семь человек. Прям аншлаг. Наслаждайтесь теплым обществом друг друга, потому что скоро здесь станет не жарко.

Начальник охраны захлопнул дверь и через интерком приказал включить режим ледяного карцера. Двое из его бойцов, те что недавно вели под руки Таша, улыбаясь, представляли, как задержанные будут охлаждаться. Они отпускали гадкие шуточки, пока вдруг не натолкнулись на сверлящий взгляд начальника. Мамонтов с брезгливостью смотрел на двух идиотов, ничего не желающих в своей жизни, кроме как потешаться над теми, кто оказался слабее.

- Чего лыбитесь? - гаркнул он. - Зубов слишком много - не помещаются во рту? Пошли на свои места!

Ошалев от такой оплеухи, охранники быстро ретировались. Мамонтов гневно смерил взлядом температурный датчик рядом с дверью и вышел в коридор. Возле двери стояли двое охранников, которым он строго запретил подходить к двери куба. Сам же он намеревался посетить Кроберг.

Мамонтов не медлил. Ему не нравилось, что новоиспеченный внештатный сотрудник крутится возле нее. Начальник охраны раздувал внутри себя огонь. Он считал, что Елена слишком внимательно слушает Кирилла. Его идеи даже Мамонтову, далекому от науки, казались слишком мерзкими.

Кирилл сидел в кабинете Кроберг. Она распорядилась чтобы ему принесли одежду персонала. Кирилл со слабо скрываемым удовольствием натянул светлые штаны и футболку, и накинул халат синего цвета.

- Вы же понимаете, что, несмотря на то, что вы являетесь сотрудником БиоНИЦ, вы уже не выйдите отсюда? - Кроберг не отводила от него глаз, сидя за своим столом.

Рядом с ней стоял охранник, внимательно наблюдавший за Кириллом.

- Я понимаю. Вы считаете, что я могу быть опасен для окружающих, - Кирилл старался быть спокойным. - Но я надеюсь, что мой поступок хоть как-то склонил чашу весов в мою сторону?

Кроберг усмехнулась.

- На вас наши одежды.

- Думаю, я могу быть полезным не только как манекен, - с лукавством он посмотрел на охранника.

- Возможно. Вы ведь сдали своих бывших друзей ради получения билета в лабораторию? - Кроберг раскусила желание Кирилла, но она еще не знала для чего ему столь необходимо возобновить работу. - Вы упомянули, что работали с профессором Данилевским. Над чем вы работали?

- Вы так и не вспомнили меня? - Кирилл смотрел в глаза профессорше.

Елена покачала головой. Она немного нахмурила лоб, пытаясь пробудить воспоминания о помощниках умершего профессора. Но ни на одного из них Кирилл не походил: ни рост, ни телосложение, ни голос.

- Вы должны были присутствовать на Ученом совете в Министерстве науки, когда пытались распять профессора Данилевского. Примерно за две недели до взрыва БиоНИЦ, может больше - в датах я еще пока путаюсь.

- Так вы были там? - Кроберг рылась в памяти, но никак не могла вспомнить. - Я присутствовала на том совете, но вы не могли меня видеть, - Кроберг начала вспоминать, - вы пришли с профессором гораздо позже. А я с другими коллегами сидела в тени. Свет горел только над центральным столом.

- Но вы ведь там были?

- Разумеется, - Кроберг еще раз прокрутила момент, когда над головой Кирилла на том заседании зажегся свет. - Так это вы - тот молодой лаборант, из-за действий которого удалось установить родство гриппона и «белой язвы»?

- Приятно познакомиться еще раз, - Кирилл довольно ухмыльнулся.

Кроберг откинулась в кресле.

- Уберите самодовольство с лица, - бескомпромиссно потребовала профессорша.

Кирилла словно окунули в бочку с холодной водой.

- Вы очнулись здесь. Ваша память вернулась на этой стороне забора, - Елена медленно раскачивалась в кресле. - У вас есть знания, опыт работы на одного из величайших умов России, вы видели то, что многие ученые не знают в силу отсутствия доступа. И вы еще не поняли, что болезни под названием «белая язва» не существует? - на лице Кроберг появилась надменная ухмылка. - Монии - не болезнь и не вирус. Это мутагенный организм, живущий в нас с момента появления жизни на этой загаженной планете.

Кирилл слушал и не желал верить. Она, наверное, играет с ним, заговаривает, уводит от его цели.

- Тогда почему существует эта резервац... - он не договорил, ответ возник раньше.

Кроберг поджала губы. Неужели она зря дала ему одежду, и это юнец действительно способен дать ей что-то новое в работе?

- Но этого не может быть, - Кирилл искренне не мог поверить в ее слова, - но ведь у меня получилось...

- Что? Получилось, что? Испортить образцы настолько, что старые напуганные ученые подумали, что гриппон и монии родственники каким-то образом?

- И это тоже... Хотя эта фаза действительно вышла случайным образом. О родстве речи не идет - лишь о схожести.

- Родство или схожесть - это ерунда. По одной простой причине: мония - это протоорганизм, а не вирус.

- Но это невозможно! - вскрикнул Кирилл, пытался пробить толстолобость профессорши.

Охранник, стоявший рядом с Еленой, приготовился выхватить из-за пояса электрошокер. Кирилл не обратил на него никакого внимания. Ему нужно было срочно доказать свою правоту.

- Поймите: я не исследовал родство гриппона и «белой язвы». Я искал лекарство от вируса нулевого иммунитета. И я нашел его!

- Это уже больше похоже на слова ученого.

- Я вывел, как мне показалось, позитивный вирус, который способен адаптироваться к условиям, - Кроберг придвинулась к столу. - Я использовал полученный штамм в симбиозе с мониями. И это стало лекарством.

- Смею предположить, что вирус все же в вылеченных клетках остался? - Елена вздернула правую бровь.