За право летать

енир.

Санька посмотрел на Антона. Дядя Адам прижал палец к губам и что-то показал жестом. Санька не уловил, но Антон все понял, сместился влево, заставив Саньку переступить на два шага, и спрятался от марцала за косяком двери — и уже там уверенно замотал головой из стороны в сторону.

Макарушкин тем временем продолжал осмотр, сыпля слова как ни в чем не бывало.

— Как хорошо, господин военный советник, что вы отвечать соглашаетесь. Вот мы быстренько во всем и разберемся. А это что вот? — Он извлек из внутреннего кармана марцальского мундира небольшую ромбовидную коробочку и ткнул ею в Барса.

— Положите на место, — скомандовал тот. — Это личное оружие.

Антон кивнул утвердительно.

— А чем стреляет? — Макарушкин весь излучал искреннейшее любопытство. — И как?

— Я повторяю, это личное оружие. У вас оно просто не выстрелит.

Яростнее мотание головой.

— Не выстрелит, так не выстрелит. — Покладистый Макарушкин отложил коробочку… и снова взял её в руки. — А все-таки любопытно научиться. Вот так её, похоже, дер-жат, вот это что-то вроде спускового крючка… А что, удобная штука, легкая, портативная. Сами делаете или покупаете где?

Санька понял, что Макарушкин издевается. Штука, которую он держал в руке, была обычной «щекоталкой» — оружием экипажей невольничьих кораблей. Их изучали в школе. Малая мощность — зуд, средняя — боль, высокая — судороги и шок. Если снять с предохранителя — мгновенная смерть.

— Отдайте, — приказал Барс. — Это не игрушка. Это лучевое оружие.

— Так я и сам вижу, что лучевое, — охотно поддержал Макарушкин, но с места не сдвинулся. — И кино было такое: «Лучи смерти». Там марсиане ими орудовали. Хотя нет, кино как-то иначе называлось…

Марцал, кажется, растерялся. И одновременно насторожился. Поэтому он откинулся поудобнее и тихо-тихо, почти вкрадчиво попросил:

— Господин офицер, отдайте мне мою вещь и объясните внятно, чего вы добиваетесь.

— Я? Добиваюсь? — Макарушкин пожал плечами. — Помилуй Бог, я всего лишь любопытствую.

— Как вас зовут?

— Да ну что там зовут… — застеснялся землянин. — Макарушкин зовут. Василий Иванович. А то ещё полковником кличут. Но это редко. Нравы у нас простые, не то что на флоте.

— Насколько я понимаю, господин Макарушкин, вы не хотите исполнять, но в то же время не осмеливаетесь самостоятельно отменить преступный приказ, отданный вам каким-то старшим офицером, я правильно изъясняюсь? Но вам должно быть известно, что военные советники моего ранга могут быть подвергнуты обыску или допросу только в присутствии консул-координатора или, как исключение, в присутствии ещё двух старших офицеров марцальского флота или Генерального штаба. Я рекомендую вам быстро разыскать…

Дядя Адам отстранил Саньку, сделал несколько быстрых-неслышных шагов и, оказавшись у марцала за спиной, резко спросил:

— А тех мальчишек, которых ты вместо взрывателя использовал, — ты их в присутствии офицера-воспитателя обрабатывал?

Марцал обернулся на голос и — Санька глазам не поверил — мгновенно