Пространство (ЛП)

Этот всплеск произошел, когда бой вел Холден. Которого она не успела задержать. Но каким образом Венера отзывается на действия Холдена на Ганимеде? Неужели и в той перестрелке участвовал монстр Бобби?

— Потом радиосигнал. Вот… — он остановил запись, — здесь. Мощный взмах луча между третьей и седьмой секундами. Оно искало, но где искать — знало заранее. Думаю, все дело в активном сканировании. Привлек к себе внимание.

— Понятно.

Майкл Джон снова запустил запись. Картинка стала более зернистой. Инженер удовлетворенно хмыкнул.

— Это было интересно, — сообщил он так, словно в остальном ничего особенного не видел. — Какое-то пульсирующее излучение. Нарушило работу всей оптики, кроме лунной установки, строго ограниченной видимым диапазоном. Правда, это длилось всего десятую долю секунды, а дальше пошло нормальное сенсорное сканирование.

У Авасаралы на языке вертелось: «Ты разочарован?» — но жуть предстоящего удержала ее от шутки. «Арбогаст» вместе с 572 живыми душами на борту распадался перед нею, словно облако, от которого ветер отрывает клочья. Пластины корпуса отшелушивались аккуратными ровными рядами. Разваливались опорные конструкции и палубы. Отделился и ушел из поля зрения машинный отсек. У нее на глазах всю команду выбрасывали в вакуум. Они умирали, но пока еще не умерли. То, что запись походила на компьютерную игру-конструктор — там жилые отсеки, тут машинный зал, поверни, как надо, и совмести, — делало ее еще более чудовищной.

— А вот здесь особенно интересно. Майкл Джон опять остановил кадр. — Смотри, я увеличу изображение.

«Не показывай, — чуть не взмолилась Авасарала. Не хочу видеть, как они гибнут».

Однако техник приблизил не участок с людьми, а сложный соединительный узел. Он давал увеличение постепенно, рывок за рывком, пока картинка не затуманилась.

— Абляция? [70] — спросила она.

— А? Нет-нет, смотри, я еще приближу.

Изображение снова дернулось к ней. Иллюзию дымки создавало множество мелких металлических частиц: болтов, гаек, шайб, клемм. Авасарала прищурилась. Не просто облачко — металлические предметы, как железные опилки в магнитном поле, выстраивались по силовым линиям.

— «Арбогаст», — заговорил Майкл Джон, — был не разрушен, а разобран. Похоже, разборка происходила в пятнадцать приемов, каждая волна снимала один уровень механизмов. Ободрали его до косточек.

Авасарала глубоко вздохнула, потом еще, еще, пока не совладала с рыдающими всхлипами, не загнала благоговейный ужас в глубину сознания.

— Кто это сделал? — наконец спросила она.

Вопрос был риторическим. Конечно, на него нет ответа. Сделать такое не в человеческих силах. Но Майкл Джон понял ее иначе.

— Аспиранты, — легко ответил он. — Мы так сдавали экзамен по промышленному дизайну. Мы получали механизм, и нужно было его разобрать и понять, как он действует. Если ты изобретал непредусмотренное применение, оценка повышалась. — Помолчав немного, он меланхолично добавил: — Нам, конечно, полагалось потом собрать все, как было.

На экране между тем нарушился строгий порядок плавающих в пространстве металлических мелочей: болты и блоки, большие керамические пластины и мелкие клеммы перемешались, утратив связь с направляющей их силой. От начала до конца — семьдесят секунд. Чуть больше минуты. И ни одного ответного выстрела. Да и куда было стрелять?

— Команда?

— С них оно содрало скафандры. Разбирать тела не стало. Может, восприняло их как цельные единицы; или оно уже знает о человеческой анатомии все, что требуется.

— Кто это видел?

Майкл Джон поморгал, пожал плечами и еще поморгал.

— Эту или другие версии? Такая, в высоком разрешении, у нас всего одна, но ведь мы имеем дело с Венерой. Все, кто смотрел, те и видели. Это тебе не закрытая лаборатория.

Авасарала прикрыла глаза, сжала пальцами переносицу, словно страдала от головной боли. Маска. Лучше пусть думают, что ей больно. Пусть думают, что она сердита. Она словно со стороны наблюдала охвативший ее приступ страха. Затрясло. К глазам подступили слезы, но она кусала губу, пока не загнала их обратно. Вызвала на ручном терминале список контактов. С Нгайеном, даже если он в пределах доступа, говорить было не о чем. Нетлфорд с дюжиной кораблей гнал к Церере, да и в нем она не чувствовала уверенности. Соутер.

— Сможешь передать эту версию адмиралу Соутеру?

— О, никак. Запрещена к распространению.

Авасарала пустыми глазами уставилась на него.

— Ты снимаешь запрет?

— Разрешаю передачу адмиралу Соутеру. Пожалуйста, пошли сейчас же.

Майкл Джон покивал и кончиками мизинцев стал печатать. Авасарала со своего терминала послала Соутеру простое сообщение: «Посмотрите и свяжитесь со мной». И встала, ощутив, как ноют ноги.

— Рад был тебя повидать, — не глядя на нее, сказал Майкл Джон. — Надо бы как-нибудь собраться, поужинать вместе.

— Как-нибудь, — ответила она и вышла.

В женском туалете было холодно. Авасарала наклонилась над раковиной, прижав ладони к граниту. Она не привыкла ни бояться, ни благоговеть. Всю жизнь она управляла: уговаривала, запугивала или дразнила, пока жизнь не сворачивала на избранный ею курс. Редкие случаи, когда мир отказывался ей подчиняться, преследовали Авасаралу до сих пор: землетрясение в Бенгале, запомнившееся с детства; шторм в Египте он на четыре дня запер их с Арджуной в номере отеля, а запасы еды иссякали; смерть сына. Каждый раз, когда ее вечные претензии на власть и гордость оборачивались против нее, она потом много недель ночами до боли стискивала кулаки, отгоняя кошмары.

Сейчас было хуже. Прежде ее утешала мысль, что Вселенная действует непреднамеренно. Все те ужасы порождались случайным совпадением бессмысленных сил. С гибелью «Арбогаста» иное. Тут действовала нечеловеческая воля. Это было все равно, что взглянуть в лицо Богу и не увидеть в нем жалости.

Дрожащей рукой она вытащила терминал. Арджуна ответил почти сразу. По сжатым губам и особой мягкости взгляда она поняла, что муж уже видел какую-то версию случившегося. И думал не о судьбах человечества, а о ней. Авасарала попыталась улыбнуться, но это оказалось последней каплей. По щекам покатились слезы. Арджуна тихо вздохнул и опустил взгляд.

— Я тебя очень люблю, — сказала Авасарала. — Зная тебя, я могу вынести невыносимое.

Муж улыбнулся. Морщинки были ему к лицу. С возрастом он стал красивее. Словно круглолицый, до смешного серьезный паренек, пробиравшийся ночью к ее окну, чтобы почитать стихи, только готовился стать таким.

— Я тебя люблю. Я всегда тебя любил и, если у нас будет следующая жизнь, стану любить тебя и тогда.

Авасарала коротко всхлипнула, утерла слезы и кивнула:

— Тогда все хорошо.

— И снова за работу?

— Снова за работу. Вернусь, наверное, поздно.

— Я буду дома. Можешь меня разбудить.

Минуту они помолчали, потом Авасарала прервала связь. Адмирал Соутер молчал. Эрринрайт не вызывал. Мысль металась, как терьер, облаивающий грузовик. Она встала и вынудила себя передвигать ноги. Простое физическое усилие как будто прочистило голову. Маленький электрокар готов был отвезти ее к кабинету, но она пошла пешком и, пока добралась, почти успокоилась.

Бобби, ссутулившись, сидела за столом. Рядом с этой горой женского тела мебель казалась позаимствованной из детсада. Сорен куда-то ушел, и это было хорошо. Военному делу его не обучали.

— Итак, предположим, вы окопались перед лицом серьезной угрозы, — начала Авасарала, присев за стол Сорена. — Скажем, вы на Луне, а некая третья сила швырнула в вас комету. Массивная атака, понимаете?

Бобби взглянула на нее сперва с недоумением, но потом, пожав плечами, поддержала игру:

— Предположим.

— Какая причина заставит вас выбрать именно этот момент, чтобы ввязаться в драку с соседом? Вы потеряли голову от страха? Или подозреваете, что комету швырнул тот мерзавец? Или это просто глупость?