Исправляя ошибки (СИ)

Транспортник приземлился на одной из них, всего в ста метрах от блокпоста.

У подножья трапа сопровождающую пленника процессию встретил вооруженный отряд местных охранников. Увидев Клауса Диггона, стоявшие впереди офицеры, как полагается, отдали честь.

Теперь уже целая небольшая толпа направилась к тюремным воротам.

Лея шла позади. Миссия, возложенная на нее Диггоном, была исполнена, оттого майор потерял к генералу интерес. Надломленная горем пожилая женщина потихоньку семенила следом за остальными — и ей казалось, словно это не Бена, а ее саму ведут туда, откуда ей уже не дано возвратиться. Теперь она готова была на что угодно, лишь бы изменить то, что случилось. Но что толку от ее горячей готовности и от ее заботы, если сам Бен бесповоротно их отверг?

Как ей теперь быть? Как спасти того, кто не желает спасения?

Ее шаг все больше замедлялся, силы как будто оставляли генерала вместе с надеждой. В какой-то момент она и вовсе остановилась. Низко опустив голову и захлопнув накрепко веки, Лея беззвучно зарыдала.

Ветер холодил залитое слезами ее лицо, развивал волосы у лба. Кто-то из охраны подбежал к ней, предлагая помощь — Органа никак не отреагировала на это, словно не услышала. Погруженная в свое несчастье, она не замечала ничего вокруг. Перед глазами у нее стояло лицо сына.

«Я люблю тебя…» — Этот безмолвный крик вырвался из самого ее сердца так неожиданно, что Лея сама изумилась.

Но еще удивительнее оказалось то, что Бен услыхал его и вдруг обернулся, взирая на мать каким-то совершенно новым взглядом. Выражение, возникшее на его бледном лице, трудно описать — слишком много чувств оно вмещало: и неверие, и настороженность, и вместе с этим трепетный, беззаветный, почти детский восторг. Несомненно, это было то самое просветление сердца, те самые надежда и раскаяние, которых так долго ожидала от него мать и которых, как Кайло понял только теперь, он сам ждал от себя столь же долго и отчаянно. Нынешний его взгляд мог бы принадлежать восьмилетнему Бену Соло, если бы мама в роковой день их разлуки позволила бы сыну остаться дома, рядом с нею.

Поначалу Лея не поняла, что случилось; что могло спровоцировать в нем такую перемену. И только мгновение спустя вдруг осознала. О Сила, сколько слов они успели сказать друг другу за последние пару месяцев! Сколько увещеваний, извинений, споров, даже угроз! Но эти главные слова, с которых, если подумать, ей и следовало начинать знакомиться заново со взрослым уже сыном — эти слова она почему-то вырвала из себя только сейчас, когда ей приходится прощаться с Беном и отдавать его в руки правосудия.

Вновь и вновь Лея непонимающе моргала, боясь поверить в то озарение, которое постигло их обоих. Затем она улыбнулась сквозь слезы и слегка кивнула, подтверждая, что Бен не ослышался.

«Я люблю тебя, малыш».

Неужели он и впрямь хотел услышать именно это? Неужели всерьез полагал, что мать, которая рискнула ради него всем, что было для нее важно (и рискнула бы большим, если бы он позволил), может не любить свое глупое потерянное дитя? Конечно же она любит его, этого бестолкового юнца. Отцеубийцу. Мальчишку, заплутавшего во тьме. Любит со всеми его недостатками, со всеми совершенными ошибками. Дерзкого, упрямого, капризного. Такого непохожего на других. Такого похожего на нее саму.

Какой невероятный, безжалостный урок! Как мало иногда требуется, чтобы разбить стену, преодолеть пропасть, образовавшуюся по каким-либо причинам между родными людьми. Но свой шанс она упустила.

Оставалось радоваться тому, что мать все же успела сказать, пусть и в последний момент, вдогонку, что любит его; и тому, что ее сын, похоже, несмотря ни на что, поверил ей, почувствовал, что она не лжет. Да и кто бы сейчас заподозрил ее во лжи?

Кайло продолжал глядеть на мать, не смея оторваться, и глаза его были красны. Удивительным образом ее слова задели в нем что-то важное. Заставили вспомнить давно позабытую мечту детства, противиться непостижимому волшебству которой он, взрослый уже мужчина, отчего-то по-прежнему не смел.

Так продолжалось несколько секунд, пока один человек из охраны не тронул пленника за плечо. Тогда юноша инстинктивно дернулся в сторону, желая отмахнуться от конвоира — и тот вдруг, сбитый с ног, упал на землю на расстоянии доброй пары шагов от того места, где стоял только что.

Во мгновение ока оставшиеся военные вскинули пистолеты, направляя дула прямо в голову заключенному. Тот оглянулся немного растерянно, как будто и сам не успел понять, что произошло.

Лея поторопилась было к ним, однако майор Диггон движением руки попросил ее оставаться на месте.

— Все в порядке, господа, — сказал он, многозначительно поглядывая на Бена: «Ведь так, Соло?»

Юноша вновь устремил взгляд к матери — и неторопливо кивнул.

Его, ухватив за руки, утащили прочь.

Лея осталась одна посреди платформы, открытая ветру, дрожащая и плачущая.

Комментарий к XXXI

Ну вот. Подозреваю, что этого момента ожидала, отчаянно ерзая на попе, не только я одна.)

========== XXXII ==========

Время показало, что первоначальные расчеты Рей были слишком оптимистичными. Вместо пары месяцев опасная и муторная дорога заняла почти три, а может, и больше трех. Точно судить было трудно; в зоне Ядра, как девушка вскоре поняла, даже время не подчиняется общеизвестным физическим законам.

Тей много рассказывал о распространенных здесь аномалиях — о точках разрыва пространственно-временного континуума, которые не всегда улавливаются бортовым компьютером. Из-за них большинство пилотов опасаются совершать перелеты иначе, как по устоявшимся маршрутам. А то сам не знаешь, где, а главное, когда можешь вдруг очутиться.

— Это из-за черной дыры, — пояснил рыцарь. — Она все сжимает, искажает — и пространство, и материю, и энергию, и время.

Рей и прежде приходилось слышать об этом, хотя представление ее было весьма расплывчатым. Составленное из упоминаний пилотов, бывающих на заставе Ниима, как и все ее представление о мире в целом, оно ограничивалось слухами и байками, зачастую рассказанными на пьяную голову. Девочка верила им, почему бы ей было не верить? Хотя как такое могло происходить, понимала смутно.

Чтобы нагляднее продемонстрировать девушке этот процесс, Тей сжал в кулак край собственной рубашки. Рядом с его рукой ткань собралась в складки.

Он сказал:

— Вообрази, что мой кулак — это черная дыра, а ткань вокруг — это сама наша галактика. Видишь, чем ближе к дыре, тем больше сжатие. Больше бугорков, неровностей, асимметрии и хаоса. Таковой является вся зона Ядра, а тем более Глубокое Ядро — окрестная область, окружающая центр галактики. Само полотно пространства-времени в этом месте нестабильно. Где-то время может невозможно растягиваться, где-то — сжиматься, или даже накладывать разные временные точки друг на друга. Среди пилотов на Биссе ходит немало рассказов о том, как в разных частях Ядра пропадали звездные корабли. Некоторые из них — не все — потом находились. Годы спустя. В местах, выходящих далеко за зону поиска. И часто в таком виде, словно исчезли только вчера.

От таких слов у Рей по телу бежали мурашки. Естественная реакция человеческого духа: стойкий, леденящий душу страх перед непознанным.

Теперь ей казалось очевидным, почему гранд-адмирал и самопровозглашенный император Галлиус Рэкс, потерпев поражение при Джакку, решил скрыться именно в этих местах. Он хорошо понимал, какое выгодное положение обеспечивает ему контроль над Бисской дугой. Иным маршрутом враги не решились бы сюда сунуться.

— И что же нам делать? — спросила девушка, напряженно хмурясь.

— Молиться, — ответил рыцарь то ли в шутку, то ли всерьез. — Уповать на волю великой Силы и на собственные реакции.

За его увещеванием скрывался намек на то, что столкновения с этими разрывами им не избежать, так или иначе. Глубоко в центре галактики опасные зоны кишмя кишат. Оставалось лишь надеяться на чудо везения. Пусть те аномалии, что окажутся у них на пути, будут незначительными и не унесут «Ипсилон» далеко в будущее.