Сборник.Том 5

— А где у вас пульт управления полем, которое окружает ваш дом? Мне хотелось бы взглянуть.

— Вот пульт, — ответил Дарелл и достал из внутреннего кармана небольшой предмет.

Маленький, чёрный, снабженный рядами кнопок и рычажков цилиндр перешёл в руки Антора. Антор повертел его и сказал, пожав плечами:

— От того, что я на него смотрю, я понимаю не больше, чем до этого. Скажите, Дарелл, на какую кнопку не следует нажимать? Мне не хотелось бы случайно отключить поле, окружающее дом, понимаете?

— Вы не сможете этого сделать. Эта кнопка заблокирована.

И он указал на кнопку, которая была жестко зафиксирована.

— А это что за регулятор?

— С его помощью меняется частота импульсов. А с помощью вот этого — интенсивность. То самое, о чём я говорил.

— А можно? — спросил Антор, положив кончик пальца на регулятор интенсивности. Остальные сгрудились вокруг него.

— Почему бы и нет? — пожал плечами Дарелл. — Нам ведь это нисколько не повредит.

Медленно — даже замедленно — Антор повернул регулятор в одну сторону, потом в другую. Турбор сжал зубы, Мунн быстро заморгал. Было впечатление, что они пытаются своим несовершенным «оборудованием» ощутить импульс, который в действительности ощутить не могли.

В конце концов Антор пожал плечами и вернул Дареллу пульт управления.

— Видимо, придётся поверить вам на слово. Но, ей — богу, трудно поверить, что что-то действительно произошло в тот момент, когда я повернул регулятор.

— Разумеется, Пеллеас Антор, — сказал Дарелл с едва заметной иронией. — Я ведь вам дал фальшивый пульт. У меня есть другой.

Он сунул руку под куртку и отстегнул от ремня точно такой же цилиндр.

— Вот — видите? — сказал Дарелл и резко перевел регулятор интенсивности в крайнее положение.

В то же мгновение Антор с нечеловеческим, душераздирающим воплем повалился на пол. Он метался в агонии. Побелевшие, скрюченные пальцы пытались рвать собственные волосы.

Мунн, сидевший поблизости, инстинктивно подобрал ноги, чтобы не коснуться корчившегося в судорогах тела. Глаза его потемнели от страха. Семик и Турбор застыли, как две безмолвные статуи.

Дарелл же спокойно вернул регулятор в прежнее положение, Антор пару раз слабо дернулся и остался лежать без движения. Он был жив, но дышал слабо.

— Давайте перенесём его на кушетку, — предложил Дарелл, приподнимая голову Антора от пола. — Помогите мне.

Турбор ухватил Антора за ноги. Казалось, они перетаскивают не живого человека, а мешок с мукой. Потянулись долгие мгновения. Дыхание Антора стало спокойнее, веки задрожали, глаза открылись. Лицо его было желтым от ужаса, тело и волосы взмокли от пота, а голос, когда он заговорил, стал надтреснутым, хриплым, незнакомым.

— Нет! — просипел он. — Нет, нет! Только не делайте этого опять! Вы не представляете, не знаете… О — о — о… — простонал он.

— Мы не станем этого больше делать, — сказал Дарелл, склонившись над ним, — если вы скажете нам правду. Вы — из Второй Академии?

— Дайте мне воды! — взмолился Антор.

— Принесите воды, Турбор, — попросил Дарелл, — да захватите бутылку виски.

После того как он влил Антору в рот глоток виски и два стакана воды, он повторил свой вопрос. Молодой человек не сопротивлялся.

— Да… — устало проговорил он. — Я — из Второй Академии.

— Которая, — закончил за него Дарелл, — находится здесь, на Терминусе.

— Да-да… Вы совершенно правы, доктор Дарелл.

— Отлично. А теперь объясните нам всё, что происходило в течение последнего года. Говорите!

— Я хочу спать… — прошептал Антор.

— Успеете. Говорите же!

Горький вздох. Потом Антор заговорил торопливо и тихо. Остальные склонились над ним, чтобы не пропустить ни слова…

— Ситуация становилась опасной. Мы знали, что учёные на Терминусе стали интересоваться энцефалограммами и что вот — вот будет создано устройство такого типа, как сконструировал доктор Дарелл. Кроме того, нарастала общая враждебность в отношении Второй Академии. Мы должны были остановить развитие событий так, чтобы не повредить Плану Селдона.

Мы… мы попытались взять под контроль ваше… движение. Мы попытались присоединиться к нему. Это бы… избавило нас от подозрений и отвлекло от нас внимание. Одним из таких отвлекающих моментов была спровоцированная нами война с Калганом. Вот почему я отправил Мунна на Калган. Мнимая фаворитка Стеттина была нашей сотрудницей. Она устроила всё так, чтобы Мунн делал нужные шаги…

— Что? Каллия?! — вскрикнул Мунн, но Дарелл жестом остановил его.

Антор продолжал, не заметив, что его прервали:

— С Мунном отправилась Аркадия. На это мы не рассчитывали… не можем же мы предусмотреть все… поэтому Каллия отправила её на Трентор, чтобы предотвратить её вмешательство. Вот и всё. Кроме того, конечно, что мы проиграли…

— Меня вы тоже хотели отправить на Трентор, не так ли?

Антор вяло кивнул:

— Должны были… убрать вас отсюда… на время… Ваше сознание явно и неопровержимо излучало триумф победителя. Вы решали проблему создания своего прибора — «Менторезонатора».

— Почему вы не «обработали» меня?

— Не мог… не сумел. У меня были инструкции… мы работали в соответствии с планом… Импровизация… всё бы нарушила… План только предсказывает вероятности… вы это знаете… как и План Селдона.

Фразы его становились всё более отрывистыми, почти бессознательными. Голова моталась из стороны в сторону — болезненно, лихорадочно.

— Мы имели дело с отдельными людьми… не с массами… вероятности очень низки… и проиграли. И потом… если бы мы вас «обработали»… устройство изобрел бы кто-то ещё… всё было бесполезно… должны были тянуть время… а это труднее… Собственный план Первого Оратора… я не знаю всех деталей… только… ничего не вышло…

Он глубоко зевнул и впал в прострацию. Дарелл грубо встряхнул его:

— Не спать! Сколько вас здесь?

— А? Вы что-то спросили? О — о — о… немного… будете удивлены… около пятидесяти… нужно было больше…

— А конкретно на Терминусе?

— Пятеро… ещё шестеро на заданиях… как Каллия… спать хочу…

Неожиданно он сделал над собой невероятное усилие, пытаясь побороть слабость и наваливающийся сон. Казалось, ему хочется сделать всё возможное, чтобы как-то смягчить позор поражения.

— Но в конце я почти было поборол вас! Мог выключить защиту и схватить вас! Тогда посмотрели бы, кто здесь хозяин! Но вы дали мне фальшивый пульт… вы всё время меня подозревали… Наконец он умолк и крепко заснул.

Изменившимся голосом Турбор спросил:

— И давно вы его подозревали, Дарелл?

— С тех пор как он тут появился, — последовал спокойный ответ, — Он заявил, что прибыл от Кляйзе. Но я прекрасно знал Кляйзе и отлично помнил, в каких отношениях мы расстались. Он просто заболел розысками Второй Академии, а я его бросил. Моё поведение было оправдано, поскольку я понял, что разумнее и безопаснее вести исследования самостоятельно. Но объяснить этого Кляйзе я не мог, да он и не стал бы меня слушать. Для него я остался трусом и предателем, возможно, он даже счел меня агентом Второй Академии. Он из тех, кто не прощает обид, и с того самого времени вплоть до самой смерти он со мной не общался. И вдруг, ни с того ни с сего, в последние недели своей жизни он пишет мне — совсем как старый друг — и присылает ко мне своего сотрудника, ученика, с предложением возобновить старые исследования.

Это было настолько не похоже на него! Он не мог на такое пойти без постороннего воздействия. Тогда я и стал думать о том, не подсунул ли он мне настоящего агента из Второй Академии. В итоге так оно и оказалось.

Он вздохнул и на секунду прикрыл глаза.

Семик взволнованно проговорил:

— Но что ясе мы будем делать с ними со всеми… с этими, ну из Второй Академии?

— Не знаю, — устало отозвался Дарелл. — Можно, например, устроить что-то вроде резервации. В Зоранеле, к примеру. Можно их там поместить и окружить планету защитным полем с помощью «Менторезонатора». Мужчин и женщин лучше было бы разделить, а ещё лучше — стерилизовать, и через пятьдесят лет Вторая Академия останется историческим фактом, не более. А может быть, милосерднее было бы дать им всем спокойно умереть.