Марс. Книга 2 (СИ)

– А он не к звёздным системам послан. К точке. К тому месту пространства и времени, где родилась наша вселенная.

– К точке сингулярности?

– В планетах, в каждой, заложена, как и в каждом человеке, собственная вселенная и встроен ключ-предохранитель от коренных перемен. И когда меняют изначальность планеты, меняют целенаправленно и методично, он срабатывает. Мне кажется, все планеты нашей вселенной связаны с точкой зарождения существующего континуума: светом, гравитацией, излучениями – не знаю, уходящими в глубины прошлого и надвигающегося будущего. Ведь вселенная – единый организм. Точка сингулярности, в ней и прошлое, и настоящее, и будущее. Поэтому, да, к точке сингулярности.

Даша долго смотрела на меня, потом вздохнула.

– Ещё один космогонист… – по-моему, она хотела добавить: «На мою голову», но сдержалась. – Пока такой сигнал дойдёт, существование вселенной завершится.

Я сказал торопливо:

– Нет, если представить связь точки сингулярности с космическими объектами посредством чёрных дыр…вернее, чёрных проколов…

– Какая связь? – удивилась Даша. – И откуда ты взял чёрные дыры?

Я помолчал, собираясь с мыслями. Не дождавшись ответа, девушка подёргала меня за рукав.

– Ну? Какая связь, Илай?

Ладно.

– Но учти, всё это отдаёт мистикой, – предупредил я.

– Лишь бы не маразмом!

Смейся, смейся.

– Я исхожу, что все мы – дети нашей вселенной и в чём-то подобны ей, поэтому большой взрыв ассоциируется у меня с рожающей матерью, которая лелеет и любит своё дитя – вселенную в нашем случае. И следит за взрослеющими детьми, как и любая мать.

– Я правильно поняла: ты хочешь сказать, что чёрные дыры это «глаза» вселенной, которыми она следит за всем, что происходит.

Я так не думал, но возражать не стал.

– Почему нет. Но я хочу сказать о другом. Я считаю, что каждая чёрная дыра связана с ближайшим сегментом космоса, с космическими объектами в виде планет или солнечных систем, галактик...

– А почему не с пространством или излучениями? – осведомилась Дарья. – Почему именно с планетами?

– Потому что они – носители жизни. Не места возникновения – откуда взялась жизнь, мы пока не знаем, – а именно носители. Я имею в виду нашу Солнечную систему, – предупредил я готовую уже возражать девушку, – поскольку никакой другой жизни здесь нет. Ни кремниевой, ни электрической, ни газовой, ни плазменной. В других сегментах – возможно, но не здесь.

– По-моему, отдаёт антропоцентризмом, Илай!

– Ничего подобного! Просто я считаю, что планеты живые, и они связаны с колыбелью мироздания через Чёрную дыру, а с самой чёрной дырой модулируемым планетами сигналом, этаким К-синапсом.

– К – это…

– Космический.

– Очень научно, – фыркнула Даша.

– Так я и не претендую. К-синапс моделируется в исключительных случаях, когда планете грозит полное изменение или гибель. Это не сигнал о помощи, просто извещение о перемене. И предпосылки к нему зародились ещё задолго до прокола в шахте.

– Ты имеешь в виду Марс?

– Да. Кстати, ты помнишь, запасы кислорода, которые нашли штолен-проходчики? Так вот, кислород есть, водорода нет. А для воды водорода нужно вдвое больше, как говорится, H₂O. Я считаю, что водород ушёл в топку ядерного синтеза по созданию К-синапса. И этому здорово поспособствовала марпоника, чей процесс прорастания вглубь почвы связан с работой террамодуляторов, основанной на похожем ядерном синтезе.

– Угу, и никто ничего не заметил, – кивнула Даша.

– Да, потому что сигнал формировался внутри Марса, в его ядре. А при этом вашем проколе так совпало, что вырвался он прямиком в месте вахтового посёлка. Я нашёл внутри там дыру в почве планеты, которая исчезла наутро.

– Да не может быть! – съязвила эта марсианская вредина. – Целую дыру. Не чёрную, надеюсь?

Что тут ответишь?

– В общем, – подытожила Дарья, – ты, по какой-то причине, хочешь добраться до обломков «Дайны М» и для этого рассказываешь мне космогонические сказки, а я делаю вид, что верю. Хоть убей – не пойму: причём тут вообще чёрные дыры. Только не начинай снова, – быстро предупредила она. – Я уже слышала про странную материю. Или есть ещё аргументы?

Пришлось поцеловать. Давно хотелось.

– М-м…какой убойный аргумент, – пробормотала она немного погодя. – Часто им пользуешься?

Я постарался загадочно улыбнуться.

Даша развеселилась.

– И с этим я целовалась? Уй-ю… Ты похож на оголодавшего злодея. Придётся кормить. Идём обедать?

– Идём, – сказал я со вздохом, вставая.

Обед завершился довольно нежданно, но очень приятно. У девушки оказалось свободное время, у меня его вообще было невпроворот. И закончилось всё в итоге тем, что Даша сказала:

– А знаешь, ты меня убедил, как ни странно.

Она растянулась поперёк кровати, положив подбородок мне на грудь и легонько проводя по ней пальцами, словно рисуя невидимые завитушки. Было очень приятно и немного щекотно. Я чуть наклонил голову и поцеловал её в макушку.

– И не поцелуями! – Кажется, она покраснела, но не уверен, свет в номере был приглушён. – В самом деле, если вдуматься, ведь подготовка колоссальной цели – переселение народов на другую планету, свелась к рутинным дежурствам да посиделкам в барах по вечерам. Вроде бы и понимаю, что так и должно быть, в конце концов, но в космос я шла не за этим…

Она села – мне сразу стало холодно – и потянулась за лежащим на полу бельём.

– Сейчас есть только один доступный МОУ, который способен к функционированию. На остальные требуется разрешение либо руководства ИКП-2, либо Администрации, а они тебе его не дадут. По крайней мере, сейчас. Хотя, Лен тебя поддержит, наверное.

– И Хрулёв, – вставил я, с сожалением глядя, как исчезает под белым бюстгальтером упругая грудь, затем последовали трусики, майка.

Даша перехватила мой взгляд и засмеялась немного смущённо.

– Ну, у тебя вид! Словно навсегда прощаешься.

– Очень надеюсь, что нет, – сказал я сухо, и в свою очередь принялся одеваться.

– Не сердись! – Даша поцеловала меня и отстранилась. – Ты уж выбирай: или МОУ, или постель.

– А как насчёт постели в МОУ? – Я размяк.

Даша звонко засмеялась.

– Лишь бы не МОУ в постели! Но если тебе серьёзно нужен модуль, то надо поторапливаться, иначе его отправят в полёт согласно графику. И что говорил насчёт Хрулёва? Наш извечный скептик.

– Это хорошо, что скептик. Но меня больше волнует, сможет ли МОУ взлететь.

– Скорее всего, – она пожала плечами и шагнула к двери. – Лен сразу отправил наших механиков, едва получил мой сигнал. Я их видела. В модуле при посадке забило марпоникой внешние дюзы стартового двигателя, прочистить их не проблема при наличии техники.

Я смутился. Да, посадка была далека от идеальной.

– Продырявлен грузовой отсек с зондами. Это вообще мелочь. Ферропластиковым коагулянтом должно уже затянуть. Ну, и настройка автоматики.

– Вот и замечательно. – Я открыл дверь. – Ты сможешь собрать Хрулёва с Леном? Если Сергей вернулся, конечно. А я по дороге всё им объясню.

«По дороге» – это я поторопился. Объяснять, убеждать и спорить пришлось больше часа, и то, я был совсем не уверен, что убедил их. По-моему, они поехали с нами, чтобы приглядеть, как бы мы не наделали глупостей. Лететь с нами к обломкам ни тот, ни другой явно не собирались.

Мы вновь двигались по высеченной в стене дороге, только в этот раз слева была не непроглядная чаша мрака – колоссальный объём пустоты, завораживающий взгляд. За управлением устроилась Даша и вела кар намного быстрее, чем Лен. Машину трясло и подбрасывало время от времени при сильных порывах ветра, и тогда Хрулёв хмурился и бросал девушке: «Не лихач!» Та кивала, но скорость держала прежнюю. Сергей с Леном сидели на заднем сиденье и что-то высчитывали на наладонниках, перебрасываясь короткими фразами. Как я понял, проверяли мои расчёты.

Из каньона мы выехали намного быстрее; я и оглянуться не успел, как кар подкатил к администрации. Здесь мы разделились: меня и Дашу ждал Шмидт, а у Лена с Сергеем были свои дела.