Имперский вояж

Диспреукс опустилась на колени рядом с принцем. Постепенно темнело. Всех раненых поместили в северном крыле крепости. Перебинтованные солдаты уже почти все спали. Раны некоторых были ужасающими. В основном раненые были из первого и второго взводов; несмотря на огнестойкость хамелеоновских бронекостюмов, некоторые бойцы были так сильно обожжены, что напоминали зажаренных цыплят. Нимашет покачала головой и отвернулась, когда до нее дошло, что белый обрубок, торчащий из рукава униформы одного из раненых, есть не что иное, как его локтевая кость.

Но как бы ужасно это ни выглядело, время вылечивает все. Даже отрубленные конечности со временем должны были снова отрасти: различные регенерационные ретро-вирусы, активаторы, которыми периодически накачивали пехотинцев, уже выполняли свою незримую работу. Новая кожа непременно заменит обожженную; поврежденные мышцы заживут с поразительной быстротой. Так почему бы точно также не регенерировать отсутствующие конечности?

К сожалению, у раненых нарушился обмен веществ. За последние несколько дней они были не в состоянии ни есть, ни спать, так как активизировавшиеся стимуляторы индуцировали чрезмерно бурный процесс заживления ран и слишком интенсивно боролись с инфекцией. Но так или иначе, со временем — его продолжительность зависит в основном от количества увечий, а не от их серьезности — страшные раны затянутся сами собой, и как напоминание о них останутся лишь шрамы. Пройдет еще немного времени — и разгладятся даже шрамы, а вскоре, вне всякого сомнения, их заменят новые.

Нимашет бережно прикоснулась к лицу Роджера и взяла в руки диагностический ярлычок, прикрепленный к его униформе. Таких листочков было всего несколько штук, и девушка удивилась, что Добреску не поленился выписать его для принца, тогда как здесь же лежали раненые в гораздо более тяжелом состоянии. На листке были указаны альфа-ритм, кровяное давление, содержание кислорода в крови и тому подобное — в принципе, ничего серьезного.

Она снова мягко дотронулась до лица Роджера.

— Он подходит тебе, не правда ли? — спросил совсем рядом скрипучий голос.

Нимашет замерла и поглядела на старшего сержанта.

— Ты похожа на застигнутого врасплох кролика, — заметила, улыбнувшись, Косутик. Старший сержант облокотилась на неповрежденную руку, разглядывая Нимашет с хитрой ухмылкой.

— Я просто обходила раненых из третьего взвода, старший сержант, — виновато, но отчасти правдиво выдавила из себя Диспреукс. Конечно, принц был главной причиной ее визита, но, похоже, она немного опоздала.

— Ты это своей бабушке рассказывай, а не мне! — резко произнесла Косутик, придавая обожженной и покалеченной руке более удобное положение. — Так долго ты не смотрела ни на одного из раненых. Строишь принцу глазки?

— Но, старший сержант… — начала было Диспреукс.

— Ай, перестань. Я все знаю. Это еще на корабле началось — не станешь же ты отрицать? Я все видела.

— Но… я презирала его тогда, на корабле, — пыталась протестовать Нимашет. — Он был таким… таким…

— Отвратительным? — подсказала, продолжая смеяться, Косутик и вдруг резко посерьезнела. — Черт, не заставляй меня смеяться, девочка! Да. И ты строила ему глазки, этому гнусному позеру!

— Не строила я ему глазки, — твердо стояла на своем Диспреукс.

— Ты можешь, конечно, называть это как хочешь, девочка, — ухмыльнулась Косутик, — но лично я называю это “строить глазки”.

Диспреукс в отчаянии огляделась вокруг. Казалось, остальные раненые спали. Но даже если и нет, железная дисциплина не позволила бы им смеяться над ней. Она снова взглянула на Косутик.

— И как вы собираетесь поступить?

— Да никак, — ответила старший сержант и снова улыбнулась, с удивлением поглядев на девушку. — У нас есть дела поважнее, сержант. К тому же до сих пор складывается такое ощущение, что он ничего не подозревает и гонит вас от себя. Я, конечно, точно не уверена…

— Все не совсем так, — печально созналась Нимашет.

— Ну, смотри, — сказала Косутик. — Когда я немного поправлюсь, приходи ко мне, поболтаем. Я не знаю, что я смогу сделать, но мы это обсудим. Никаких рапортов, записок и тому подобного. Просто по-бабьи поболтаем. О мужиках.

— По-бабьи? — недоверчиво повторила Диспреукс. — Вам не кажется, что это звучит несколько… странно?

— Не кажется. У вас же есть проблемы с мужчинами, — и старший сержант кивнула на спящего принца. — Можете относиться ко мне как к старшей сестре.

— Ладно, — сказала Диспреукс, медленно покачав головой. — Если вы так сказали… По-бабьи.

— Попозже, — закончила старший сержант, перевернувшись на спину. — Когда я не буду чувствовать себя как побитая собака.

Первое, что ощутил Роджер, пробудившись, была сильнейшая жажда. Затем, к досаде своей, он обнаружил, что у него раскалывается голова.

Он застонал и попытался подвигать пальцами рук и ног. Попытка, в принципе, удалась, и он решил открыть глаза.

— Интересно, — подумал он, анализируя свои ощущения. Было жарко, он находился в помещении, крышей которому служила нависавшая скала. От испражнений флер-та воняло так, что принц неожиданно дал себе зарок, что никогда в жизни больше не будет жаловаться на запах грамблского масла. За это путешествие он уже успел нанюхаться такого, что масло в сравнении с этим показалось бы духами.

Например, жженая свинина.

Он повернул голову в сторону и снова застонал. Он не знал, что случилось с лежащим с ним по соседству раненым пехотинцем, но чувствовал, что ему не позавидуешь. Роджер даже не мог толком понять, мужчина это или женщина.

— Плазменный взрыв, — раздался голос откуда-то сбоку. Роджер медленно и осторожно повернул голову и увидел усталое лицо Добреску. — Не переживайте, не то чтобы очень плохо… — Доктор поглядел еще какое-то время на больного и затем обернулся к Роджеру: — Доброе утро, ваше высочество.

— Моя голова… — застонал Роджер.

— Болит? — бодро спросил медик.

— Да-а-а.

Бывший рейдер наклонился к принцу и сделал ему укол в область шеи. Блаженное облегчение наступило буквально через несколько секунд.