Перерождение (СИ)

Кир смотрел на медсестер. Они готовили растворы. Один из санитаров включил режим блокировки двери. Другая медсестра готовила руки пациента для катетеров и отвязала его от ремней. От введения толстой иглы в правую руку, Кира бросило в дрожь. Он корчился так, словно его начинают резать. Медсестра попросила санитаров быть рядом. Не успели они подойти, как Кир неожиданно сполз с кресла и рухнул на пол. Один из санитаров подбежал к нему и стал поднимать. Кир начал дергаться. Из последних сил он выворачивал руки, стараясь вырваться из санитарских тисков. Подошел второй здоровяк. Они заломили ему руки назад и начали усаживать. Кир извивался. Он стал упираться ногами в кресло. Поймав удачный момент, он попытался укусить руку санитара. От неожиданности тот выдернул руку и неловко отпихнул Кира. Не ожидая этого, второй крепыш не удержал ретивого пациента, и он опрокинулся на кресло и упал спиной на пол. Испуганный санитар проверил костюм на целостность. Выругавшись, он пнул лежащего Кира по левому плечу. Лаборантка резким рывком отдернула амбала, прокричав что-то об опасности кровотечения. Кир закричал от боли, будто множество стеклянных осколков пронзили его и впивались под кожу. Он схватился рукой за плечо, по которому прошлась нога санитара. Он коснулся углубления в коже и взвыл. Санитары схватили его за руки. И стали снова усаживать его в кресло.

- Простите, - из глаза Кира потекли слезы.

На этот раз он не сопротивлялся: дал усадить себя в кресло. Санитары привязали его руки к подлокотникам. И пригрозили, что выбьют ему зубы, если он что-нибудь в этом роде повторит. Хотя исполнить это они вряд ли смогли бы на практике. Проверив ремни, санитары отошли назад, сев на стулья. Медсестра подошла к левой руке и приготовилась вставлять второй катетер.

- Кир ты будешь спокоен? - поинтересовалась она.

- Нет, - медсестра насторожилась, - меня зовут Кирилл.

Ошалев от этого признания, он растеряно посмотрел на девушку. Но та не стала обращать на его слова внимания. Она смазала руку и готова была ввести катетер.

- Стойте, - умолял Кирилл. - Я вспомнил все!

- Профессор Кроберг уже поняла кто вы и отдала четкий приказ...

- Я не террорист! - крикнул он, пытаясь выдернуть руки из ремней.

Девушка отшатнулась от ретивого пациента и громко позвала санитаров. Парни через две секунды оказались у его кресла, готовые скрутить неугомонному руки.

- Нет, прошу вас, стойте, мне нужно увидеть профессора Кроберг.

Но санитары не слушали. Они схватили его за руки и плотно прижали к спинке кресла.

- Не надо, - Кирилл перестал дергаться. Он знал, что это будет ошибкой. Единственное, что могло остановить его мучителей, это как можно быстрее озвучить что ему вспомнилось, - я не террорист. Я ученый, работал в БиоНИЦ с профессором Данилевским.

Медсестра еще раз смазала на руке место укола. Ей было все равно. У нее была четко поставленная задача и она не хотела растягивать это сомнительное удовольствие.

- Сообщите Кроберг обо мне, - упорствовал Кир. Он старался говорить ровным голосом, насколько позволяло его состояние. Но дрожь и слабость организма лишь придавали ему неуверенности. Если их не остановила фамилия Данилевского, то что их остановит? Что может остановить тех, кто вознамерился убить его? Лишь то, что заставит их задуматься. - У меня есть важная информация. Готовится побег, они скоро сбегут у вас из-под носа!

Рука девушки с инструментом замерла в сантиметре от руки Кирилла. Санитары переглянулись и посмотрели на свою жертву.

- Хорошая попытка, - произнес один из санитаров, - коли давай, - приказал он медсестре.

Но девушка медлила. Она посмотрела в глаза Кира и убрала руку в сторону.

- Если говорит правду, то об этом нужно сообщить Кроберг и Мамонтову.

- А если врет? - настаивал тот же санитар.

- Побег готовит Таш - староста. С ним еще пять человек, - Кир был убедителен.

Санитары медленно отошли от кресла. Обменявшись кивками, один из них вышел из лаборатории, другой остался возле двери. Медсестра отложила катетер на стол и через панель управления приостановила запланированную операцию по забору крови. Кирилл удовлетворенно вздохнул. Его дрожащее тело выпрямилось в кресле. Он тяжело дышал, но на лице появилась улыбка облегчения. Он смотрел на дверь лаборатории жестким взглядом. Теперь он не террорист и он это точно знал. Бояться нечего. Теперь ему есть что сказать не только Мамонтову, но всемогущей Кроберг.

VI. ДВА ВИРУСА. Глава 21. Гений

Сегодня Кирилл проснулся очень рано. Зимнее солнце не поспевало за молодым и энергичным вирусологом. Он поставил будильник на пять тридцать, но проснулся гораздо раньше. Волнение с каждой минутой заливало его новой холодной волной, и он не мог больше просто лежать и ворочаться на кровати. На часах без минуты пять. «Хватит лежать», - и его нога ступила на холодный пол. Кирилл усмехнулся, глядя в пол. Ему вспомнилось, какие мысли убаюкивали его разум, когда он ложился спать.

- Сегодня я с тобой уж попрощаюсь, - сказал он, выдерживая тон победителя.

Кирилл поправил растрепанные волосы и направился в ванную.

В отражении зеркала на него глядели уставшие глаза, завязшие в темных кругах. В последнее время тревожные сны стали частыми гостями в его голове. Немного отросшие каштановые волосы, небрежно уложенные сном. Пора было идти к парикмахеру. В противном случае, скоро на укрощение растрепанной шевелюры будет уходить непозволительно много времени. Четырехдневная щетина скрывала плавный, немного женственный изгиб подбородка. Отсутствие выдающихся мужских скул, которыми обычно гордились парни, всегда расстраивало его. Одно время Кирилл грезил обратиться в клинику красоты, где ему подправили бы черты лица, сделав их более мужественными. Но вместе с тем, Кирилл всегда утешал себя тем, что его темно-карие глаза и идеальный нос вкупе с высоким лбом делали его очень привлекательным. Ему не хотелось лишаться этого и, вскоре, он смирился с отсутствием угловатых скул. Высокий, среднего плеча - он всегда был удостоен внимания женских сверкающих глаз. Только сейчас все портила излишне длинная щетина, которая больше походила на брезгливую недобороденку. Впрочем, несмотря на желание вырваться поскорей из холодной ванной, Кирилл решительно вынес щетине приговор - сбрить.

 Кирилл работает в Биологическом научно-исследовательском центре имени Н. Ласара, старшим сотрудником лаборатории по исследованию особо опасных заболеваний. Еще в университете он продемонстрировал агрессивное рвение в исследовании вируса нулевого иммунитета, носителем которого была его мама - Екатерина Семиовская. ВиНИ, как его называли, всегда появлялся неожиданно и на последней стадии развития приводил к возникновению синдрома отмирания клеток организма - СОКО. Несмотря на множество исследований и изобретение купирующих лекарств, ВиНИ не удавалось остановить. Он обладал большой адаптивностью и быстро находил способ противостоять лекарствам, которые ограничивали его деятельность в организме и снова «выключал» клетки. Самым большим риском в борьбе с ВиНИ являлось то, что после перерождения, он становился более агрессивным. А рубеж, когда проявится СОКО мог быть пересечен неожиданно, что негативно сказывалось на лечении пациента. Всего же у ВиНИ было четыре основных вида. И три из них приводили к развитию синдрома отмирания, большинство от которого умирали на второй стадии. Примерно 15 процентов заболевших доживало до третьей и лишь пять процентов переходили в самую жуткую четвертую стадию, при которой пациенты сохраняли только лишь сознание и работоспособность мозга. Их цинично называли «говорящими овощами». Большинство просили об эвтаназии. Ведь речь о выздоровлении уже не шла. Тело вернуть к жизни было невозможно. Оно доживало последние месяцы. Министерство науки предписывало поддерживать жизнь таким пациентам до последнего, так как больных СОКО в четвертой стадии было не много, а данные о вирусе нужно было как-то получать. Конечно же, это предписание было негласным. Однако исследовательская наука была прежде всего. И когда кто-то из врачей из жалости отключал таких больных от аппаратов жизнеобеспечения, то тайным арбитром всегда выступало Министерство науки. Наказание было жестоким - прекращение медицинской практики до конца жизни. Министерство здравоохранения во многом подчинялось Министерству науки. Что делало открытую конфронтацию маловероятной. Провинившихся врачей всегда подводили к плахе, установленной с научной точностью.