Сердце меча

— Спасибо, сэр, но я не хочу есть, — сказал Дик.

— Обижает хозяина тот, кто не пьет с ним, — Нейгал налил себе и мальчику. — Хочешь меня обидеть?

— Мастер Нейгал… — попробовала вмешаться Констанс, но Дик вдруг схватил чашечку, которую Нейгал наполнил каким-то крепким настоем, и решительно, чтобы не сказать «зло», выпил.

Констанс уже попробовала этого настоя и знала, что он достаточно крепок.

— Почему не закусываешь? — теперь Нейгалу было, кажется, весело. — Ты что, рутен? Или хочешь напиться?

— Думайте что хотите, сэр.

— Может, оно и к лучшему, — Нейгал поднял глаза на Констанс. — Потому что самую неприятную вещь я скажу сейчас, когда мы немного подкрепились.

Констанс подобралась.

— Я могу всех вас доставить в космопорт Лагаш, и на своем личном корабле отправить на нейтральную планету. Всех, кроме одного, — Нейгал кивнул бородой на Дика. — Инициированного пилота я отпустить не вправе.

«О, нет», — подумала Констанс, хотя ждала такого исхода и понимала, что лучшего быть не может: Нейгал никогда не рискнет целой планетой.

— И как вы поступите? — спросил Дик.

— Это зависит от того, как ты поступишь. Если ты дашь мне слово, что не попытаешься бежать от меня и вернуться в Империю — я сделаю как сказал: отвезу леди и всех остальных в Лагаш и посажу на свой корабль. Ян Шастар, мой пилот, доставит вас… Хеврон подойдет?

— Да, — сказал Дик, не дожидаясь ответа Констанс. — Хеврон будет лучше всего. Вы возьмете всех? Гемов тоже?

— Конечно. Зачем они мне.

— А если я не дам слова, мастер Нейгал?

Брови старого воина отяжелели.

— Тогда я отправлю тебя вслед за твоей командой. Обещаю, что быстро и без боли. А потом опять-таки отвезу всех ваших в Лагаш.

Боже! — подумала Констанс. Он говорит об этом за столом, тем же голосом, каким говорил о грибах! Только ради Джека подобрал обтекаемую формулировку — похоже, и Бет еще не может понять, правильно ли она ее расшифровала. Да, девочка, правильно. Он именно это и сделает — он из Бессмертных, из тех, кто убивал людей в Курогава. Ему все равно, что перед ним, по сути дела, ребенок. Хотя в случае Дика он не так уж и ошибается. Это Бет в пятнадцать лет дитя, а Дик — уже нет.

И тут, заглянув пристальней в лицо Нейгала, она увидела, как подрагивают его нижние веки. Как у человека, пытающегося стерпеть, не меняясь в лице, острую боль. «Он понимает, кто перед ним», — Констанс закусила онемевшую губу. — «Понимает, что это воин, который еще достаточно молод и неопытен, и достаточно сильно устал, чтобы сгоряча решиться на безрассудную геройскую выходку, иными словами — на смертельную глупость».

— Хорошо, мастер Нейгал, — спокойно сказал Дик. — Я даю слово, что останусь с вами добровольным пленником и не попытаюсь от вас убежать. Если вы сдержите свое обещание.

— Тогда, мальчик, плюнь на свой обет, возьми этот хлеб и переломи его со мной, — Нейгал скрывал свою боль, но даже не попытался скрыть облегчение.

Дик с безразличным лицом протянул руку через стол, взялся за свой край мягкой лепешки и потянул, разрывая хлеб пополам. Откусил кусок, медленно прожевал, проглотил, а потом снова налил себе той травяной настойки из узкогорлого кувшинчика и осушил чашечку. Остаток хлеба положил на свою пустую тарелку.

— Вот и все, парень, — печально улыбнулся Нейгал. — Ты ел мой хлеб. И ты дал мне слово. А я даю тебе слово, что, пока я жив, никто не наложит на тебя руки. Ты под моей защитой.

Дик кивнул, потом поднялся, резко отодвинув тяжелое кресло, и сказал:

— Я должен сообщить об этом тем, кого вы не пустили за стол. Они все-таки мой экипаж, а я капитан… пока еще. Пока я за них отвечаю…

Он вышел. И тут Бет прищурилась, словно пытаясь что-то разглядеть вдалеке и спросила:

— Подождите-подождите… Вы хотите, чтобы Дик остался здесь насовсем?

— Я хочу, сеу? Ну, ваш маленький капитан — приятный парнишка, и я был бы не против, чтобы он у меня погостил. Но хочу ли я, чтобы он всю жизнь провел тут под домашним арестом и после моей смерти с ним неизвестно что случилось? Нет, маленькая сеу, не хочу.

— Так вы ничего другого придумать не можете?

— Ничего другого? Ну, я могу его застрелить.

— И все? — вспыхнула девочка. — Небогатая у вас фантазия!

— Я мог бы еще сдать его синоби, на адаптацию. У них фантазия богатая, сеу. Такая богатая, что я лучше парня сам… — Нейгал посмотрел на Джека и осекся.

Бет, видно, поняла, что старик не шутит, и заткнулась. Джек глядел то на мать, то на Нейгала. Он ни слова не говорил с самого начала ужина. Почему она думает, что он маленький и еще ничего не понимает?

Она не знала, куда деваться. Ей еще никогда не приходилось бросать человека, которого она знала и любила, оставлять его на милость чужих людей. У нее было только одно утешение.

Девятнадцать-сорок две-пятьдесят.

Тридцать шесть-тридцать два-одиннадцать.

Двадцать восемь-ноль три-двадцать шесть.

Координаты Картаго, которые они все задолбили наизусть там, в пещере.

Она вернется. Она обязательно вернется.

И Нейгал, человек, по своей доброте отославший ее домой, падет, защищая свой дом от Имперского Легиона и Синдэна. Боже, почему я должна сейчас выбирать между гнусным предательством и гнусным предательством?

Она посмотрела на Нейгала. Этот человек, похоже, не колеблется. Он — солдат Вавилона и делает то, что должно. Если возникнет угроза утечки информации — он с сожалением, но без колебаний застрелит Дика, как он и сказал Бет. Что ж, она тоже солдат Рима и обязана сделать то, что должно. С сожалением, но без колебаний.

У Нейгала было два боевых морлока — такие же ветераны, как и их хозяин. Конечно, намного младше его, Тени было сорок два, Призраку — сорок пять; оба вышли из щенячьего возраста, когда Рэй еще не родился, и он не мог их знать в юности. Но их объединяло то, что они пережили гибель своих прайдов. А впрочем, эти двое матерых морлоков считали, что с Рэем, «этти», извращенным, их не может объединять ничего.

Он находился на пике своих возможностей. Они давно оставили этот пик позади: в суставах начали откладываться соли, реакция замедлилась, сосуды износились. Еще несколько лет — и они «посыплются», как называли это морлоки между собой. Даже сейчас Рэй справился бы с любым из них — поодиночке, с равным оружием или в рукопашной. Но двоих не стоило недооценивать. А драться, может быть, придется. Поэтому Рэй держал себя на взводе и просчитывал варианты. Четверо тэка были размещены в комнате для сервов, Тень держал охрану за столом хозяина, а Рэй вдвоем с Призраком сидели в маленьком зале, куда выходили двери всех комнат для прислуги и откуда вел коридор в караулку. Рэй читал книгу, которую попросил у леди Констанс — бревиарий. Призрак играл сам с собой в го. Они с Тенью игнорировали Рэя, бешеного предателя. И он не собирался навязываться — чем меньше к кому-то чувствуешь тепло, тем легче его убивать. Но Призрак явно скучал — го быстро надоедает, если играешь сам с собой. Рэй подозревал, что со скуки старик начнет его задирать — так оно и случилось.

— Ты у них что, и читать выучился? — спросил Призрак раздраженно.

— Выучился, — кивнул Рэй.

— А зачем тебе? Ты что, тэка?

— Нет. Я боевой морлок. Грамотный боевой морлок.

— И что ты читаешь, грамотный такой?

— Псалмы.

— Интересно?

— Красиво.

— Красиво! — фыркнул Призрак. — Зачем это тебе?

— Низачем. Просто нравится.

Призрак какое-то время подвигал фишки на доске, потом процедил сквозь зубы:

— Врешь ты все. Только притворяешься, что читаешь.

— «Благословен Господь, твердыня моя, научающий руки мои битве и персты мои брани», — прочитал Рэй. — «Он милость моя и ограждение мое, прибежище мое и Избавитель мой, щит мой, — и я на Него уповаю; Он подчиняет мне народ мой. Господи! что есть человек, что Ты знаешь о нем, и сын человеческий, что обращаешь на него внимание? Человек подобен дуновению; дни его — как уклоняющаяся тень. Господи! Приклони небеса Твои и сойди; коснись гор, и воздымятся; блесни молниею и рассей их; пусти стрелы Твои и расстрой их; простри с высоты руку Твою, избавь меня и спаси меня от вод многих, от руки сынов иноплеменных, которых уста говорят суетное и которых десница — десница лжи» [38].