Дурак космического масштаба (СИ)

Бэд Кристиан

Дурак космического масштаба

Часть первая

История первая. «Проблемы с внешностью»

Ещё одна девица склонилась к другой, кивая в мою сторону. Чего они все уставились? Провинциалки — словно сороки [1]. Ну вот зачем той, что справа, с шевелюрой в цвет перьев агаса [2], дурацкая брошь на затылке? Брошки в волосах на планетах Империи нынче в моде, но не в таких пёстрых… Первый раз после того, как покинул дом, еду в общественном транспорте. Он и сохранился-то только на заокраинных планетах, как моя родная или эта… Парень вот на меня выпучился. Но молчит. Я ж на полголовы выше. Одет я обыкновенно (для Империи). Плащ из кожи змеептицы с контрастной отделкой (ценой как раз в его пожизненную зарплату), на руках нанобраслеты, от чего они моментами кажутся в перчатках из стальных лучей — тут смотря под каким углом глянешь (тоже очень недешевая штука). В остальном всё просто. Волосы я не обрезал со дня сдачи экзаменов, так, подровнял вчера, и лицо мне немного выбелили от загара… Хотя, сколько ни сиди теперь в салоне, загар въелся так, что не отбелишь. И ширину плеч никаким плащом не скроешь. Но это для миров Экзотики вульгарно — иметь такой грубый загар и такие широкие плечи, а здесь коротышка подрался бы со мной как раз потому, что я, по его мнению, слишком ухожен. Вот если бы я ещё не смотрел на него с высоты своих двух метров! Смог бы — съел бы меня глазами… Здесь, на Ивирэ, не умеют скрывать мысли. Ивирэ — тихая планета. Выплавка металлов, добыча графита… Люди — прыщавые и мелкие. Девушки… Ну, девушки везде ничего пахнут, если помоложе. Ивирэ называют еще Карат. За вид из космоса. Но лучше не садиться, чтобы не разрушать иллюзию. А я сел. Зачем мне это надо? А не твоего ума дело. Тут трилёт завис, и я вышел. На остановке. Фантастика. Парням расскажу — не поверят…

Или тот, что смотрел на меня, — узнал?

В гостинице я уставился в зеркало. Может, что-то не так во мне? Но всё было как надо.

Я блондин, у меня большой рот и широкие скулы. Можно, наверное, сказать, что у меня чувственный рот, потому что он-то обычно и притягивает взгляды. Даже если я сам смотрю на себя в зеркало, вижу прежде всего рот. И женщины часто так же смотрят на меня, то есть на него, ну, как я в зеркало. А больше и смотреть не на что. Глаза серо-зеленые, морда загорелая, как у любого космо. Ну скажи, у кого она в космосе не загорелая? У параба разве? Это парабы, твари шестирукие, не загорают от жесткого излучения… Да, самое главное, мне двадцать два стандартных года [3]. Вроде уже не мальчишка, но смотрю на мир всё еще как семнадцатилетний. По крайней мере, в зеркале у меня ещё очень наивные глаза, словно бы не убивал, не имел женщин. С такими глазами и живу. И убиваю.

Работа у меня такая. Стрелок космической армады. Вернее, пилот-стрелок. Второй пилот и второй стрелок. Оттого и волосы отрастил. Почему? Да потому, что стрелки подчиняются напрямую наводящему. А наводящему плевать на мою прическу. А вот капралу совсем не плевать. Капрал подходит, смотрит сначала на выскобленную башку Дьюпа, потом на меня и долго-долго ругается на пайсаке (на стандарте ему слов не хватает). Но он плюется и уходит, потому что капрал мне никто, и звать его никак. И мне дела нет до того, что ему мой внешний вид противен. Когда ты полгода без твёрдой земли, один такой приход — полчаса радости. А поменяют капрала, я и волосы срежу — надоели. А могу вообще побриться, как Дьюп. Дьюп — мой напарник, то есть первый стрелок, а я его дублёр и две его дополнительные руки.

А вообще Дьюп не только в нашей паре первый, он Первый для всего крыла. Потому что мой напарник — один из лучших стрелков армады. Башка у Дьюпа всегда блестит. Он бреет её старинным таянским ножом. А в кожу между бровей — засадил толстое титановое кольцо. Парни говорят, что у Дьюпа не только кожа на лбу проколота, но еще и черепушка просверлена, именно поэтому Дьюп — того. У него реакция — «четыре». А у человека потолок — «тройка». У меня тоже «тройка». Может, я и мог бы стрелять быстрее, но есть еще скорость прохождения сигнала в мозгах. То есть Дьюп палит туда, где цели еще нет, но сейчас она там будет. И он не только палит. Еще никто при мне не смог увернуться, когда Дьюп бьет кулаком в морду. Шутка у нас есть на корабле такая: заставить новичка подойти к нему, задрать нижнюю губу на верхнюю и хрюкнуть. Дьюп не обижается, он просто бьет.

За этой шуткой, похоже, скрыта какая-то давняя история. Копался я раз в сети и зацепил глазами слово «дьюп». Оказалось — это животное типа свиньи с такой вот выступающей нижней губой. И я понял, что Дьюп — совсем не имя, но спрашивать ничего не стал. Я слишком ценю дружбу с Дьюпом. Хотя язык у меня до сих пор чешется. Когда-нибудь не удержусь и спрошу. Интересно, он мне врежет? Из-за Дьюпа меня на корабле почти не задирают, хоть я первый год в армаде, да и, вообще, есть за что…

И тут запищал телефон. Всё бы ничего, но мне на этой планете никто не мог звонить. Я телефон-то планетарный купил самый дешевый, чтобы такси, например, вызвать или хрень какую-нибудь в гостиницу заказать. На руке у меня болтался, конечно, служебный спецбраслет для связи с кораблём. Такси можно организовать и по нему, но энергию тратить жалко. Да и вызов пойдёт как межпланетный, спишут ещё с кредитки… Я и купил барахло это. И, тем не менее, оно зазвонило! Вот ведь сакрайи Дади пассейша [4]. Взять? Номер не высветился. Кто-то ошибся? Тогда еще две-три трели и «планетарник» смолкнет. Нет, звонит, гадина. Кому я здесь могу быть нужен? А главное — зачем? «У человека есть сто восемнадцать способов испортить себе жизнь. И сто восемнадцать выходов из трудных ситуаций, но все они против совести», — вспомнил я экзотианскую пословицу и нажал на «отзыв».»

— Слушаю, — я уже не сомневался, что звонят мне.

— Господин эрцог, эскорт будет через десять минут, — сказал бумажный голос. Квэста Дади патэра! Но вырвалось:

— Какой, к Памяти, эскорт! (Ну не мог же я, в самом деле, выругаться в трубку на пайсаке? И я выругался, как ругаются на Экзотике. Есть там такая забавная религия Веры и Памяти. Ее последователи считают, что человек в принципе вечен, а убивает его только память. Ну и выражаются типа «да иди ты к Памяти»). Трубка икнула. Похоже, она и ждала, и боялась чего-то такого… Но продолжила путать меня с кем-то и навеличивать эрцогом. (Это, между прочим, самый высокий титул в мирах Экзотики после императорского дома. Но если учесть, что власть императора давно номинальная, то эрцог — о-го-го какая рогатая скотинка. Неужели меня до сих пор не опознали по голосу?)

— Мы понимаем, что вы здесь инкогнито, господин эрцог, и подчиняетесь ритуалу. Но мы вынуждены настаивать на эскорте, — заходилась трубка. — В провинции восстание шахтеров, беспорядки…

Я перестал слушать. Дешевая мистификация или меня с кем-то глобально переплели? Эрцог?

— Какое МНЕ дело до ВАШИХ восстаний и ВАШИХ беспорядков? — тихо и язвительно сказал я. Я вообще стреляю и говорю быстрее, чем думаю, однако и навожу тоже быстро — «тройка» она и есть «тройка». — Вам сказали, что я здесь? Забудьте это. Вы в курсе, что, если… я… скажу… «УМРИТЕ»… вы умрёте?!

Трубка заткнулась, наконец. Она была в курсе, что высокородные из миров Экзотики, особенно так называемые ледяные аристократы семи высших домов, действительно могли убить двумя-тремя грамотно построенными фразами. И, похоже, эрцог, за которого меня приняли, тоже мог.

— Сна вам без сновидений, — попрощался я очередной экзотианской пословицей и выключил телефон. Следующим порывом было — выбросить его в окно, но я сдержался. Телефоном гостиничное окно не разобьешь даже в провинции…