Героический режим. Не для героев (СИ)

Меня довели до подножия холма и оставили, указав направление. Они боялись, что за мной придут. Из разговора погонщиков я понял, что лес обшарили и нашли следы только двух людей, но я мог оказаться всего лишь разведчиком, за которым последует мощный отряд. Кем я и был.

Но за мной никто не придёт.

Когда меня оставили одного, я продолжил идти. Шатаясь, ковылять по холодному мокрому лесу. Мне хотелось сесть отдохнуть. Или лечь, чтобы умереть. Но я шёл. Мне казалось, что таким образом я уйду от боли. Но боль не уходила. Она жила во мне, терзая глазницу, живот, бока, кости. Но больше всего болели руки и ступня. Они превратились в чужеродные предметы, докучающие мне своим присутствием.

Почему их просто не отрубили?

Нет, тогда боли было бы куда больше. Гораздо… больше…

Я остановился, не пройдя и пары сотни шагов. Всё ещё был день, серый, унылый день. Но мне казалось, что прошли годы. Годы, мать его!!!

Привычная Злоба охватила меня, но и она в этот миг не могла бороться с болью. С болью ничто не сможет бороться.

Я чувствовал в себе странный комок. Он жил во мне и раньше, но как будто бы неоформленный, размытый. Наверное, раньше у него не было чего-то такого, центра, вокруг которого он мог собраться. Но теперь я чувствовал его, прямо в своей груди. Или голове, это не важно — где. Возможно, везде, а, быть может, и нигде, он мог быть бесплотным и скопиться исключительно в моём разуме. Этот комок…

Исчез. В тот же момент, когда я его осознал. Как семя, ушедшее в мокрую жирную почву, не навсегда. И, как и семя, он даст свой урожай. Уродливый, никому не нужный, лишний, но какое семя, таков и урожай.

Или, быть может, урожай уже созрел. Так, будто подобные семена уже давно зрели в этой земле, а теперь выросли. Вокруг меня, прямо в этом грёбаном мире. Сегодня я общался с несколькими колосьями, несколько уже собрал. Но несколько колосьев — это слишком мало, я должен буду срезать все. То, что дало во мне ростки, изменит меня, сделает идеальным в своём роде. Моё семечко — брат уже выросшим, но, как противовирусный препарат убивает вирус, так я и стану новым, более сильным собратом, уничтожающим на поле слабых.

Я рассмеялся. От боли. Смех был тихим и слабым, но он помог почувствовать, что я ещё жив, что семя упало не в каменную пустыню. А если я жив, значит, я буду двигаться дальше, сделаю всё, чтобы оказаться наиболее благодатной почвой.

Свесив голову, я побрёл в указанном разбойниками направлении.

Я уже знал, куда мне двигаться, но один большой путь складывается из множества мелких. Сейчас мне надо пройти хотя бы один такой.

Я плёлся по лесу до самого вечера. Дождь смыл с лица кровь, на рубахе остались только розовые разводы. Я как-то осмотрел свои руки, но сейчас сделать ничего мог, так что решил больше не обращать на них внимания. На них, не на боль. Но картина отпечаталась в моих воспоминаниях навсегда. Распухшие пальцы и синюшные ногти левой руки, правая вовсе была похожа на кусок багрового гнилого мяса.

Кто-то должен заплатить за мою глупость. За первую — Павел с командой. Это я не понял, куда идут дела в пати, а не они, сволочи такие, решили меня устранить. За второю — конунг и разбойники. Это я, как герой плохого боевика, сорвался спасать похищенных. Я был уверен, что всё как всегда пройдёт хорошо, и я как минимум смогу сократить число врагов. Не прекратить ли мне делать глупости? Я плачу за них всего лишь болью и обидой, в то время как другие лишатся жизни.

Но…

Стоять. Где я?

Я огляделся. Лес, чёртов холодный лес. Я валяюсь на дне какого-то оврага, рядом журчит ручей. Я упал? Да, скорее всего. Упал и даже не заметил этого. Но на кой хрен я сюда попёрся?

Где-то внизу, там, где ручей исчезает под камнем, моргнул огонёк. Я, кажется, здесь уже бывал. Да, точно, это одно из трёх отмеченных на карте месте. Здесь логово разбойников. Но…

У меня нет выбора. Главарь разбойников отпустил меня, понимая, что у раненого и в одной рубахе у меня просто не будет другого выхода, кроме как идти к конунгу. Иначе смерть. Но время уже позднее, а ночёвка под дождём в одной рубахе меня добьёт. Если я не дойду, то посыл разбойников от этого не станет менее доходчивым. Дибмуаду придётся…

Да какое мне дело до этого жирного выродка? Я хочу выжить, мне же ещё надо кое с кем расплатиться, не так ли?

С трудом поднявшись, я поковылял к берлоге. Или гроту, хрен его знает. Очень удобное место: один вход, рядом ручей, оборону удержать легко. Когда мы были здесь в прошлый раз — этим утром, о боже — мы никого не нашли, только гладкий земляной пол и несколько лежаков. Даже если огонёк мне почудился, ночёвка здесь, пусть в холоде, но без лужи под задницей, даст мне шанс выжить.

Но огонёк мне не почудился. Приблизившись, я учуял дым и что-то съестное. Что ж, или меня обогреют и покормят, или убьют. Лучше, конечно, второе.

— Стоять.

А, ну конечно, кто засядет в этом месте без часовых. Я остановился.

— Кто такой?

— Путник…

— Шутки шутить вздумал? Быстро, говори, кто такой, или я тебя грохну.

— Замёрзший, твою мать, и голодный путник! В одной рубахе, раненый. Где ваш долбаный альтруизм, люди?

— В жопу себе засунь… — Занавес грота отодвинулся, и часовой замолчал.

Вышедший человек был высок, в слабом свете тускло поблёскивали его доспехи. Воин. И одет получше, чем разбойники.

— Шустрик, ты опять просрал кого-то? — громко спросил латник. — И как мне тебя на часы ставить, скажи мне на милость? Хрен с тобой. Кому тут альтруизм понадобился? У меня его с горкой.

— Выпить лучше дай, — сказал я, слабо улыбаясь. И, чувствуя, как подкашиваются ноги, повторил: — Лучше дай мне выпить, Вася.

— И так, что тебя привело в нашу тёплую компанию? — спросил Вася.

— Тёплую уж точно, — пробормотал я, прислоняясь затылком к стене. В желудке было приятно тяжело, а в правой руке я держал кружку с подогретым вином.

— Чего?

— Рад тебя видеть, говорю. Я бы замёрз на хрен, если бы не вы.

— Это да, — с комично серьёзным видом кивнул воин. — Но КАК ты здесь оказался? Почему твоя рожа похожа на гнилой помидор? Что с ногой? Где шмот?

Что меня сюда привело? Хрен его знает. Сейчас, вспоминая карту, я понимал, что этот грот — ближайшее к башне укрытие. Но что заставило меня идти сюда? Наитие? Или я немного соображал, когда находился в бессознательном состоянии? Низкий уровень Злобы говорил, что я использовал способности, Плащ Теней как минимум — он был на откате, когда я свалился в овраг.

Или кто-то заставил меня прийти сюда? Я находился в полубреду несколько часов. Может, кто-то управляет мной? Этот голос?

Или я всего лишь набор пикселей, управляемым мной настоящим?

— Это слишком долго объяснять, — пробормотал я, закрывая глаза. — Пусть лучше кто-нибудь проверит, не было ли за мной хвоста. Полтора десятка враждебно настроенных латников сейчас были бы ещё большим сюрпризом, чем моё появление.

— Шустрик, — резко сказал Вася.

Тощий убийца, стоящий раньше на часах, выскользнул из грота.

— Это те могут быть те, кто тебя покалечил?

— Нет, это, блин, бабайки. А… — я застонал, когда левую ступню дёрнула боль. Её пока не стали разматывать, невысокий парень-маг с узким лицом и оттопыренными ушами не велел. Кроме него и Васи в гроте находилось ещё две девушки, обе друиды. Вот и вся компания. Зато на мне сухая рубаха и новые штаны. Как немного мне для счастья нужно в последнее время.

— Да, вопросы потом, — буркнул лопоухий, он копошился у очага. — Надо осмотреть ногу.

Сев рядом, он осторожно размотал портянку. Когда тряпка оторвалась от раны, я ожидал вспышки боли, но её не было. Просто портянка не присохла.

По краям рана чернела, а сам носок представлял собой красно-жёлтый обрубок. Запах гноя чуть не заставил меня извергнуть весь ужин.

— Катя, — коротко сказал маг.

Девушка повыше принесла какую-то деревянную бадью с горячей водой. Я опустил туда ногу и застонал — пальцы дёргало неимоверно. Хуже того болели отсутствующие пальцы. Фантомные боли. Больше всего хотел испытать на своей шкуре.