Мертвые тоже хотят жить (СИ)

  Смех прошел, и я с удивлением заметила на щеках слезы, Марк, и до этого не отличающийся четкостью и вовсе поплыл, растворившись за пеленой слез.

  Вот почему у меня все не так как у людей? Ведь я не прошу многого. Просто обычной жизни, просто обычных друзей и нормального парня. Просто... Что со мной не так?

  Всхлипнув, заревела навзрыд, некрасиво размазывая бегущие слезы, непрестанно икая и безрезультатно пытаясь что-то сказать обнявшему меня Марку.

  - Тш-ш-ш. Все будет хорошо, - подтянув мое тело к себе и прижав к широкой груди, мужчина укачивал меня словно маленькую. - Послезавтра я тебя заберу и...

  - Нет, - всхлипнув, забилась в его руках. - Нет!

  - Мариш? Мы кажется решили этот вопрос, ты сама решила. Там... Когда попросила...

  - Нет!

  Вырвавшись, схватила и прижала к себе подушку, отгораживаясь от нависающего надо мной тела.

  - Что опять не так?! - со стоном отпустив, он поднялся и взлохматил полосы. - Марина, что? Я понимаю, у тебя стресс, тебе надо успокоиться, но мне показалось...

  - Нет, - повторяя одно и то же слово я как китайский болванчик мотала головой.

  - Что "нет"? - сложив руки на груди, он посмотрел на меня исподлобья.

  Но я плевать хотела на его раздражение. На тот момент я была уверена в своем решении: жить, наконец, как взрослый человек, без оглядок и без страховки. Я не хотела снова плыть по течению, и желание стать самостоятельной показалось единственно верным и правильным.

  Закусив губу, упрямо приподняла подбородок в попытках мысленно донести свое состояние. Жаль, что этого я не умею и пришлось обходиться по старинке, судорожно подыскивая слова, объясняющие мою позицию.

  - Поня-я-ятно, - протянув и недобро сверкнув глазами на мои потуги, мужчина выдохнул и, на мгновение замерев, хмыкнул: - Значит, так ты это видишь?

  - Марк, я просто хотела...

  - Я тебя понял. Хорошо. Выздоравливай. Твои вещи и учебники я пришлю, - тихонько прикрыв за собой дверь, он ушел, а я осталась, судорожно хватая воздух широко открытым ртом, пытаясь при этом не разреветься.

  Да что ж такое, то? Я просто попросила о самостоятельности, о желании пожить отдельно, о желании обо всем подумать и разобраться! Что в этом плохого? И почему он меня не понял!?

  Кулаки сжались и со всей силы ударились по кровати.

  И почему я снова должна оправдываться!? Почему? Что плохого в здравом предложении "я хотела бы съехать и пожить отдельно?" и в словах "я не Манечка, и тем более не Мариета, и мне не нравится, что ты видишь их во мне". Что плохого?

  Я еще долго лежала в темноте и больными глазами всматривалась в белеющий над головой потолок. Сон не шел, как впрочем и правильные мысли, лишь на душе был раздрай, и я отчетливо ощущала, как рвется цепь моего ржавого якоря.

   Следующий день успокоения не принес. На что я надеялась? Что надуманные и реальные проблемы рассосутся сами собой, что кто-то похлопает по плечу, похвалит за самостоятельность или наоборот пожурит? Ничего этого не было. Был лишь короткий звонок от брата явно прибывающего в своих мыслях где-то очень далеко и почти такой же короткий звонок от отца, интересующегося моей выпиской и настроением. И это странно. В прошлый раз такого точно не было, совершенно чужой занятой мужчина. Заверив новоприобретенного отца в своем замечательном состоянии, попрощалась и сбросила вызов, а потом долго рассеянно поглядывала на трубку, обдумывая свои дальнейшие шаги. По всему выходило, что помощь мужчины мне бы не помешала, а потому, больше не раздумывая, решительно перезвонила.

  - Пап? А ты завтра не сильно занят? Отвезешь на квартиру? Ко мне?- решив не растягивать разговор, задала волнующий меня вопрос в лоб. Вот сейчас и посмотрим, как он ко мне относится, на словах волнуется или все же поможет.

  Мужчина молчал, а я начала волноваться. А если все же он откажется, что тогда? Тогда все мои рассуждения о самостоятельной жизни заходили в тупик, потому как самостоятельности во мне оказывается ни на грош. А ведь правда, где находятся метры я спросить не удосужилась, да и странно бы это выглядело. От помощи Марка отказалась. И что остается? Опять Макс?

  - Пап?

  - Прости, детка, задумался, - мужской голос в трубке откашлялся. - Давай так, я постараюсь сам, но если не получится, отправлю ребят. Они тебя заберут. Как тебе такой вариант?

  - Неплохо, наверное, - задумчиво протянув, привалилась спиной к спинке кровати. - Но я там давно не была, и...

  Вообще-то я хотела намекнуть на девичью память и окольными путями сообщить о своей забывчивости и реальной возможности потеряться в трех соснах, но родитель не стал слушать мой лепет.

  - Я позвоню Аполинарии Генриховне, можешь не переживать. Квартиру она проветрит, да и холодильником займется.

  На что я могла сказать только "ага". А его предложение при необходимости перезвонить часа через три, так как сам он идет на совещание, меня вообще вывело из равновесия, и я снова проблеяла "ага".

  Хмуро разглядывая замолкший пластик, пыталась понять, а не попала ли я из огня да в полымя? Потому как в моем идеальном видении мира никакой Аполинарии Генриховны не значилось, да и об отцовской опеке я как-то особо не мечтала. просто подвезти и... И все!

  Решив не нагнетать обстановку и не думать об этом вообще, уставилась на приевшийся за время болезней потолок. Самый обычный, белый, скучный. Потом осмотру подверглись стены, кровать, окно. И снова по кругу. А потом я чуть не взывала от скуки и безделья, но была приглашена на ужин, состоявший из гречки с тушенкой, и последующие за ним обычные процедуры проверки здоровья. И уже вечером, так и не дождавшись прихода Марка, закрыла глаза и с трудом заснула, чтобы на следующий день, пряма с утра прислушиваться к молчавшему телефону и неосознанно выглядывать в окно в поисках высокой фигуры с брюнетистой шевелюрой.

  К чему бы это?

  Время неуловимо близилось к обеду. Уже заходил Кастельский, чтобы, ехидно подмигивая, лично пожелать хорошего здоровья. Уже зашла медсестра и передала выписку, а я все поглядывала в окно, и ни отца, ни его "ребят", ни тем более Марка на горизонте не наблюдалось.

  Гипнотизируя телефон, все же решила позвонить первому, с сакраментальными вопросами: "Где он? И что собственно мне делать?" Не на своих же двоих идти в мир? Причем непонятно куда? Родитель меня опередил и позвонил первым, сообщив, что он, к сожалению, на заседании, и меня заберут "ребята", которые в данный момент как раз подъезжают в больнице. И если я выгляну в окно, то должна заметить темно синий седан германского производства с определенными номерами. Не забыв быстро спросить о моем здоровье и получив такой же быстрый ответ "все нормально", родитель отключился, а я во все глаза уставилась на улицу, высматривая потерявшийся седан.

   - Добрый день, я от Владимира Марковича...

  Седана все не было, а потому я не особо вслушивалась во вкрадчивый голос, сетующий на пробки и невозможность приехать вовремя. Прижимая телефон у уху, взглядом протерла дыру в стеклянной стене холла, а ногами точно протоптала дорожку, и лишь через несколько минут извинений и сетований на ситуации на дорогах, до меня наконец дошло, с кем собственно я разговариваю.

  - Еще раз! - остановившись посредине холла, вслушалась в бубнеж. На том конце вздохнули и повторили.

  - Я должен был Вас забрать из больницы.

  - Должны, - согласилась я и посмотрела на время. Двенадцать пятнадцать. Пятнадцать минут как должны.

  - Минуты через две подъедем, тут к сожалению авария и объехать ее никак не получается.

  - Хорошо, жду.

  Скинув звонок, прижала папку с анализами и выпиской к груди и снова прилипла к окну, с кислым видом поглядывая на готовые разразиться дождем тучи, и на кусты, склоняющиеся к земле от порывов ветра. Мерзость, а не погода.