Мертвые тоже хотят жить (СИ)

  Их поместье располагалось далеко от боевых действий, земля не пострадала, но не дом. Летом, тысяча восемьсот шестьдесят пятого года он приехал на его руины, а о его молодой жене напоминала лишь могила, да грубо сколоченный крест. Оставшиеся слуги шептались за спиной, думая что он не замечал, но он все видел и слышал, и все понял.

  Его тихая гавань была разбита, а он мог лишь обессилено сжимать кулаки и продолжать жить дальше. И он жил, став еще циничнее, еще жестче, еще принципиальнее.

  И вот теперь на него смотрели синие глаза его жены, Манечки Александровой, такой же бестолковой, такой же глупенькой кокетки, вот только через них проглядывали другие - зеленые, испуганные глаза другой девчонки, мечтающей жить.

  Образы сменялись образами, на которых была новая я - Мари, совершенно не похожая ни на Мариету, ни на Манюню. Наивная, любопытная, верящая в чудо, пытающаяся играть во взрослую самостоятельную жизнь.

  Почему он помог ей? Почему назвал своей?

  У Генриха, не было однозначного ответа, просто потому что... Но одна мысль, все же сияла ярче других - чтобы она не стала второй Мариетой, чтобы...

  - Хватит!

  Мысленно закричав, попыталась вырваться из воспоминаний. Я не хотела это знать. Зачем? Мои замки рушились, а прочный до этого якорь покрывался ржавчиной, крошась от малейший прикосновений.

  - Мариша, смотри...

  - Нет! Хватит... Я хочу вернуться!

    - Мариш?

  Голос пытался остановить, но я ничего не хотела слышать и знать. Что он мне может сказать? Что изменил свое мнение и думает по-другому? Что сейчас я не просто напоминание о прошлом и нечто среднее между Манюней и предавшей его супругой?

  Бред!

  Сколько прошло? Около двух недель? Это ничто... Этого слишком мало для столь кардинальных изменений.

  А потому я хотела вернуться. Я устала и просто хотела вернуться.

  Метавшаяся в тисках чужих воспоминаний душа вырвалась, а уже в следующую секунду я почувствовала боль возвращения. Тело, оплетенное капельницами и проводами, выгнулось дугой, пальцы сжались в кулаки, цепляясь за сильно натянутые простыни, горло царапала толстая трубка, которую хотелось выплюнуть, но я больше не могла пошевелиться.

  - Она пришла в себя.

  - Еще разряд?

  - Ты идиот? Девочка дышит.

  - Прекратить подачу кислорода.

  - Мужчина...

  - Нет! Я останусь здесь!

  - Снотворное?

  - Мужчина...

  - Не думаю...

  Чужие голоса сливались в один непонятный и неприятный гул, они мухами жужжали где-то над ухом, и мне хотелось искренне их прихлопнуть, чтобы остаться наконец одной и подумать...

  О чем? О жизни... О главном... О том, в чьем я теле, думать было страшно.

  - У нее шок!

  - У тебя тоже был бы шок, идиот.

  - Мужчина!?

  - Я останусь тут, по-моему, я выразился более чем понятливо!

  - Надо проверить работу мозга, есть вероятность...

  - Проверяйте!

  - Сколько она пробыла в воде?

  Распахнув глаза, завертела головой, но из-за натянутой на лицо мутной маски, смогла рассмотреть лишь непонятные и громоздкие фигуры в белом.

  Больница... ну кто бы сомневался... Это даже не смешно!

  - Снимите...

  - Рано, есть опасность..

  - Снимите с нее это!

  - Хватит командовать, гоняйте своих подчиненных...

  - Коллега, я думаю, жених пациентки в данном вопросе...

  Жених?

  Слово вспыхнуло в голове, а я нервно засмеялась. Опять?

  - Истерика?

  - Снимайте!

  Я замерла, когда чужие пальцы коснулись головы и аккуратно сняли маску, а потом заморгала, не понимая, почему и без нее вижу отвратительно плохо.

  - Секундочку, - что-то коснулось щеки, а потом аккуратно промокнуло глаза. - Вот так милая, не надо плакать... Посмотри на меня?

  Повернув голову на звук, снова моргнула, фокусируя взгляд. теперь я отчетливо видела худощавую женщину лет сорока в узких очках в металлической оправе.

  - Прекрасно. Слух есть. Зрение? Моргни, если видишь.

  Моргнув, попыталась ответить, но чуть не поперхнулась из-за трубки.

  - Тш-ш-ш. Пока не говори. Значит, видишь, молодец. Давай все же проверим реакцию зрачка. Умочка моя...

  Женщина посветила фонариком, поохала, а потом, ловко заговаривая мне зубы, вытащила трубку.

  - Вот так... А теперь спать.

  И я уснула, провалившись в теплые объятия Морфея.

 - Привет.

  Это было первым, что я услышала стоило только открыть глаза. Обычное слово, сказанное низким, хрипловатым, усталым, до боли знакомым голосом.

  - Марк?

  Мой ответный хрип тоже не отличался мелодичностью. Сиплые нотки еще никого не украшали.

  Повернув голову направо, всмотрелась в грубоватые черты, отметила прикрытые припухшими веками глаза и темную щетину на щеках и подбородке. Красавец.

  Интересно, а как выгляжу я?

  - Кто я?

  Мужчина в недоумении приподнял брови подался вперед.

  Сглотнув, уточнила:

  - Сейчас. Кто я?

  Неужели снова новое тело и новые родственники с обязательствами? Не слишком ли много? Господи... Дай пережить это!

  Пальцы, до этого спокойно лежавшие поверх одеяла, сжались и начали нервно теребить ткань.

  - Мари, - Марк как-то странно, облегченно выдохнул и, нежно проведя рукой по моему лицу, убрал мешающую прядку волос.

  Значит все же Мари.

  Закрыв глаза, расслабилась.

  Мари... Здорово...

  А я и не заметила, как задержала дыхание. Значит, никаких новых родственников и новых тел.

  Здорово.

  - Я видела тебя, - собравшись с силами, приподнялась и, поймав взгляд Марка, утвердительно кивнула. Это было важно, и я хотела знать об этом все. - Там...

  Голос звучал неприятно глухо, а руки дрожали, но все еще пытались удержать мое тело на весу.

  - Тш-ш-ш, ложись, - подхватив мое падающее тело, недовольно произнес. - Тебе еще нельзя вставать.

  - Марк?

  - Потом, - к губам прижался палец. - Все потом. Спи.

  Замотав головой, попыталась сказать, но...

  - Спи...

  Я не заметила прихода медсестры, впрочем как и укола. Для меня существовал только Марк и возможность все узнать, и... И почему снотворное так быстро действует?

  В следующий раз я проснулась так же неожиданно. Видимо транквилизаторы с определенным временным ограничением, а может просто врачи специально подгадали? Не знаю, не спросила. Вместо этого с удивлением уставилась в знакомые карие с желтыми прожилками глаза .

  - Александрова Мария Владимировна, - Кастельский внимательно посмотрел в папку, четко произнес мои ФИО и перевел взгляд на меня, при этом ехидно приподняв брови: - Машунь, я , конечно, рад видеть Вас снова. Вы, я таки понимаю, меня тоже, но может устроим нашу следующую встречу где-нибудь в более интересном месте?

  Сглотнув, прокаркала:

  - Здрасти?

  И посмотрела направо, непроизвольно ища взглядом Марка.

  - Жениха ищете? Этот кстати лучше чем прошлый, - отложив папку в сторону, потянулся к стетоскопу. - Давай, милая, расслабься, посмотрим тебя.

  И меня посмотрели. Расслабившись, машинально отвечала на вопросы, при этом скользя взглядом по знакомой комнате. По выкрашенным стенам и побеленному потолку, по окну, наглухо закрытому во избежание заморозки пациентов, по тумбочке, притулившейся возле кровати и знакомому креслу, расположенному рядом. И если бы не другой светильник на потолке, то я бы подумала что попала в прошлую палату, а так явно изменения на лицо - совершенно другой светильник.

   - Ну вот и все, - мужчина, периодически поглядывая на меня через край папки, что-то быстро записывал. - Думаю, подержим тебя дня два, во избежание так сказать. И можно выписывать.

  - Да? - удивленно моргнув, снова покосилась на кресло. Да что ж такое то! Сама же не хотела его видеть, а сейчас...

  - Конечно, - он засунул папку под мышку и похлопал себя по карманам, что-то выискивая, а заметив мой взгляд, хмыкнул. - Домой я его отправил, а то ишь, привычку взял, на моей вотчине командовать.