Узник Фанмира

— Ы дашь мне специализацию? — в лоб поинтересовался я.

— Я лишь помогаю тебе выбрать путь, а уж ОН, — жрец пафосно указал вверх, — примет твое посвящение и службу.

— Что нужно делать?

— Ты должен избрать достойную жертву для Повелителя.

Я уж, было, подумал, что мне придется снова сваливать на алтарь горы ценного и не очень хлама, но вместо этого служитель Менкаура указал на что-то позади меня, вынуждая обернуться.

Пару мгновений назад здесь никого не было, а теперь передо мною стояло пятеро пленников, связанных по рукам и ногам.

— Тебе решать, кто из них достоит взойти на алтарь, а кто отправится на корм червям! — пафосно провозгласил хранитель.

«Выбирай», — раздался сухой, лишенный каких-либо эмоциональных оттенков и черт индивидуальности шепот.

«Выбирай», — не то пробулькал, не то проквакал другой голос.

Мда уж. С такими зрителями горячку пороть не стоит. Итак, кандидаты.

Дородный, даже толстый мужчина, выряженный в дорогие одежды. Пальцы унизаны золотыми перстнями, на шее висит массивная цепь, одежда вся расшита золотой и серебряной нитью.

Воин. В измятом и исцарапанном нагруднике, лицо пересекает тонкая полоска давно зажившего шрама. Вены вздуваются на сильных руках: даже сейчас он не сдается, пробует путы на прочность!

Девочка лет восьми-десяти. Премиленькое, почти кукольное личико пересекают две грязные дорожки высохших слез. Атласное голубое платьице — единственное яркое пятно в этом жутком месте.

Девушка. Молода, взгляд надменный, поза горделивая. Красивая. Даже очень. Облегающий наряд открывает взору даже слишком много, чтобы просто спокойно любоваться изгибами.

Монах. Изодранная грязная ряса, тонкие сухие руки висят безвольно, а узловатые пальцы перебирают четки. Голова гладко выбрита и покрыта узором татуировок.

Кто из них придется по вкусу хозяину этого жуткого места? Может, всех на алтарь?

— Ты должен выбрать одного, — уточнил, словно прочитав мои мысли, жрец. — Или одну.

На вас наложен эффект «Вечный тлен»! Все вещи, имеющие более 50 % повреждения не будут изнашиваться. Длительность: 1 час.

Намек понятен — у меня есть около часа, и я должен обосновать свой выбор вслух.

Бог смерти, повелитель нежити. Кто придется ему по вкусу? На первый взгляд, чем чище и невиннее будет жертва, тем лучше. А значит, это или невинное прекрасное дитя, или монах, который жизнь проводит в благочестии и аскезе.

Я озвучил свои мысли. Губы монаха зашевелись в безмолвной молитве, а по щеке девочки скатилась одинокая слезинка. Нет. Не так!

А что, если подойти со стороны практичности: ну какой слуга получится из тощего монаха или этой крохи? Зато из воина выйдет славный Рыцарь Смерти! Сильный, опытный. А если бог не чужд плотским радостям, то эта красавица более чем достойный дар.

Проговариваю эту версию вслух. Воин смотрит на меня с презрением, красавица усмехается.

Впрочем, кто сказал, что богу нужны слуги? Его ведь не даром называют Мучителем! А если так, то кто сможет доставить ему больше радости, подвергаясь бесконечным пыткам? Что ему милее? Воин сможет выдержать многое, не скривившись от боли и сдерживая крики. Монах будет разве что проклинать мучителя, да и в нем душа и так еле теплится. Ребенок и вовсе долго не выдержит. Зато толстяк наверняка живуч и при этом не привык к боли. Кричать будет старательно и долго.

Разъясняю эту версию, внимательно наблюдая за лицами жертв. Вроде бы все верно, но… Что-то здесь явно не так! Мало информации! Я не вижу не имен, ни уровней, ни классов.

Девочка. Невинное дитя в атласном платьице. Голубые глаза широко распахнуты, губы сжаты в тонкую линию. Бледная от страха, она жадно ловит каждое мое слово. Вот она прижимается плечиком к руке воина, и тот едва заметно отдергивается.

Я начинаю прохаживаться взад-вперед и «нечаянно» цепляюсь за одну из костей, падая на четвереньки. И вижу, как губы девочки расплываются в довольной улыбке, открывая взгляду пару аккуратных, небольших клыков. Вампир! Или какая-то другая нежить, а то и вовсе монстр-мимик.

Теперь монах. Шепчет и шепчет, не утихая ни на секунду. Ни звука не разобрать! Кроме рясы, никаких других символов веры: ни украшений, ни книжицы. Лишь четки из черных бусин неизвестного происхождения. Впрочем, есть еще татуировки!

Меня аж передернуло от отвращения! Пауки! Десятки и сотни пауков обвивали голову монаха! Они плели сложные узоры, которые складывались в зловещие символы одного из темных богов. Не так-то прост оказался монашек, ой не прост.

— Темный послушник и вампирша — сразу нет! — объявляю я и поясняю, почему пришел к таким выводам. Жрец молчит, смотрит внимательно.

Теперь девушка. Смотрит на меня с чувством превосходства. Знает, что красива и как действует ее броская внешность на мужчин. Полные красивые губы кривятся в усмешке. На правом запястье едва заметная татуировка. Знак «веселого дома», а попросту — борделя. Жрица любви, почти коллега, хе.

Перехожу к толстяку. Тот обильно потеет, лицо красное, и постоянно облизывает губы. Привык хорошо пожрать и покушать, вон как брюхо бурчит! Вот только ладони у него не рыхлые, а твердые. На лбу залысины, вот только не от времени, а от неудобного головного убора, постоянно сползающего вниз. Корона что ли? На пальцах левой руки несколько давно заживших порезов, а на правой — красноватые пятна ожогов. Дергает плечом — то ли от страха, то ли потому что одежда неудобна.

Кто у нас хорошо кушает, режет пальцы, часто обжигается и лицо красное от постоянного жара?

— Повар!

Глупый маскарад. Зачем одевать простого кухонного работягу в дворянские одежды?

На очереди воин. Взгляд твердый, страха на вижу — привык смотреть смерти в лицо? Одежда и доспех ношеные, но ухоженные. Привык следить за порядком. Значит, не на казенных харчах сидит. Наемник? Скорее всего. Такие за деньги кого хочешь на тот свет отправят. Или притворятся невинной жертвой в каком-нибудь тайном храме Менкаура. Меч в ножнах — странно, что его не отобрали, ни синяков, ни других следов сопротивления не видно. Тугой кошель висит на поясе.

— Сколько тебе заплатили, боец? — ответа не жду, едва скользнувшей по губам усмешки мне достаточно.

Повар и путана. Кто из них? Толстяк и красавица. Почему его переодели? И почему презрение во взгляде девушки?

— Он! Вот кто станет достойной жертвой!

— Я услышал тебя, жрец, — задумчиво пробормотал закутанное в черное существо, — Ты уже решил, кем хочешь стать?

— Ну… а какие есть варианты?

— Давно я не видел, чтобы решение принималось так взвешенно и вдумчиво. Пытливый ум, цепкий взгляд. Ты недостаточно силен, чтобы стать Рыцарем. Твоя воля слишком слаба для Экзекутора, а жизненных сил маловато для Проклинателя. Но из тебя выйдет отличный Инквизитор!

— Что?!

О подобном я слышал впервые. Было три базовых специализации, согласно основным архетипам: боец ближнего боя, маг-дистанционщик и поддержка. Не говоря уже о том, что Инквизиция у меня стойко ассоциировалась с крестами, пылающими ведьмами и замученными пытками еретиками.

— Возможно тебе доводилось слышать о святой инквизиции, которая почивает на лаврах вседозволенности, огнем и магией выжигая ересь и тьму из тех, кто оказался слаб кошельком или духом. Попирая и искажая саму суть этой благородной профессии, которая заключается в поиске истины! Без преступления нет преследования, без подозрений нет дознания, а без вины — не быть наказанию!

— Ладно-ладно, с этим все ясно. Есть инквизиция святая, а есть, скажем так, темная. Звучит дико, но тебе виднее, — прерываю я его монолог.

— Чтобы стать инквизитором, нужно призвание. С этим даром нужно родиться — и ты первый за многие годы, в ком он есть.

Угу. Или просто не нашлось еще придурков, которые всадили все очки параметров в дурацкое Восприятие, на которое, похоже, и был завязан предложенный мне подкласс. Я открыл журнал. Задание «Становление Рыцарем Смерти», второй этап: выбрать свой путь. Награда: 1000 опыта.