Небесный суд

У Молли едва не остановилось сердце, когда мимо них прошествовал какой-то крабианец и приветственно им кивнул.

— Ке сеог ти нам машина!

— Хо тон ор маль, — ответил ему Бинчи.

— Какой интересный древний язык, — произнес Блэк, когда крабианец скрылся из виду в одном из залов. — И вы всегда здесь на нем общаетесь?

— Есть в нем некая элегантность, — ответил Бинчи. — Нужно только привыкнуть к нему. Кроме того, он подобен плащу волшебника.

— Плащу волшебника? — изумилась Молли.

— Мы говорим на нем по той же причине, по какой уорлдсингеры носят красные плащи, Молли. По какой члены магистрата и судьи надевают напудренные парики. В соответствии с ней же техники говорят, что вырубают транзакционные барабаны, а не выключают их. Представители любой профессии любят придавать своему занятию слегка мистический характер, спрятать истинную суть своего дела за ширмой слов, не понятных окружающим, делать простое сложным. — Бинчи кивнул в сторону проходившего мимо служащего. — Повышает жалование, придает важность всем вашим поступкам, не допускает прихода в вашу профессию новичков, готовых открыть на другой стороне улицы конкурирующую фирму. Впрочем, Джаред, зачем я вам это рассказываю. Вы и сами это знаете не хуже меня. Или вы забыли о том времени, когда отправили меня в колонии в вашем железном корыте, вы и ваши морские волки? Неужели у моряков мало словечек, понятных только вам одним? Все эти румпели, кабельтовы, баки и форштевни. Я за всю свою жизнь не слышал так много бессмысленных слов, как в те дни, когда плыл под волнами на борту вашей «Феи озера».

Череда широких лестниц и пандусов привела их вниз, в небольшой коридор, стены которого были обиты панелями из красного дуба. Здесь их ожидал подъемник без дверей. Несколько десятков кнопок из слоновой кости — по одной на каждый этаж — свидетельствовали о том, на какую глубину уходила под землю громада Гринхолла. Нижние этажи, должно быть, содрогались от грохота, когда где-то рядом пролетали капсулы пневматической подземки.

— Департамент анализа крови находится вот на этом уровне, — пояснил Бинчи. — Его транзакционные машины сегодня утром были остановлены по причине аварийного ремонта. Во всяком случае, такое объяснение получил обслуживающий персонал. Несколько верных мне людей делают вид, что заняты устранением неполадок.

— Эффективная уловка, мягкотелый Бинчи, — похвалил Коппертрекс.

— Некоторые наши медики — настоящие мехоманты, дружище паровик, — ответил Бинчи. — Но любой, кто хоть что-то смыслит в технике и мог бы помешать нам, получил приглашение от университета на семинар, который состоится сегодня днем. Совершенствование каталогизации анализов крови, такая у него тема. Можно сказать… — он постучал пальцем по голове, — новое мышление. Отличительная черта всех гениев.

Пол зала, в который вскоре привел их Бинчи, был завален зубчатыми колесами и вычислительными барабанами. Сюда уже поднимались техники в коричневых кожаных фартуках. Молли перегнулась через ограждавшие галерею перила. Вдаль уходили комплексы исполинских транзакционных машин размером с жилой дом. Вычислительные барабаны некоторых из них были ничуть не меньше бочонков с джином в таверне «Кожа ангела». В полумраке помещения было видно, что сотни таких барабанов вращаются. Их движение сопровождалось приглушенным пощелкиванием. Техники передвигались — вернее, парили — по подземному залу на веревках при помощи блоков, держа наготове банки с тавотом для смазки подшипников, которые уже начинали дымить.

Бинчи указал на лежащие на полу механизмы и контрольные барабаны.

— Эй, мне нужно, чтобы это заработало!

— Не бери в голову, Бинчер! — откликнулся один из техников. — Это запасные части, которые мы сняли с Бссси-98 в Департаменте тюрем и исправительных учреждений. Ты же сам нам сказал, чтобы у них был вид неисправных. Если просто повесить табличку, на которой написано, что они не работают, кто бы нам поверил, верно я говорю?

Бинчи заговорщически подмигнул Коппертрексу.

— Инициатива — хорошее дело, как считаешь? — С этими словами он подошел к пульту управления, который высился над машинным отделением, и вытащил из него переговорную трубку. — Говорит Департамент анализа крови, зал номер пять, уровень первый. Загрузите для нас все печи, мы до обеда будем проводить испытания.

Убрав переговорную трубу на место, Бинчи направился к перфоратору, где работали двое техников в кожаных фартуках.

— Бинчер, теперь у тебя есть доступ от имени главы департамента, — сообщил один из них. Второй рабочий выкатил вперед поддон с роликами, на котором был установлен комплект оборудования. Молли подтолкнула машину — та представляла собой массу миниатюрных приводов и переключателей, а на передней панели располагались ряд за рядом крошечные кубики, что-что вроде счет с тысячью мелких костяшек.

— Последняя модель, — пояснил Бинчи, похлопав по поверхности агрегата. — Только что поступила этим летом из королевских мастерских Эксуотера.

Молли покрутила в руках один из кубиков. Стороны чередовались — то черная, то белая.

— Похоже на заменитель ленточного печатающего устройства! Вращая кубики, можно получать самые разные сочетания — геометрические фигуры, слова, возможно даже рисунки.

— Чтоб мне провалиться! — воскликнул Бинчи. — Ты что, выписывала «Журнал философских транзакций»? Где ты могла видеть ротатор Раднеджа? Их всего четыре на весь Гринхолл!

— Я была в театре и сидела в партере. Показывали дагерротипные снимки экспедиций в далекие страны, — призналась Молли. — Похоже, что принцип тот же. С той лишь разницей, что эта машина предназначена для транзакционных машин.

— Разумеется, — повторил Бинчи и подозрительно посмотрел на девушку. — Послушай, Молли, ты схватываешь идеи прежде, чем видишь само устройство. Приходи ко мне. Я познакомлю тебя с моими друзьями из патентного бюро.

— Похоже, что мягкотелая Молли обладает интуитивным талантом в таких делах, — заметил Коппертрекс.

Бинчи с интересом посмотрел на девушку.

— И сейчас тоже?

Он загрузил стопку пустых карточек в перфоратор. Клавиатура у машины была такая же широкая, как у пианино в приюте, на котором обычно играла демсон Дарней, но более сложная — помимо цифр и букв, на многие клавиши были нанесены знаки логического языка, который картежники на своем жаргоне в шутку называли Простачком.

— Посмотрим, что мы имеем, — произнес Бинчи. — Молли ты помнишь свой гражданский номер?

Молли закрыла глаза и назвала двадцатизначный код, который прочно вколачивали в память любому шакалийскому ребенку. Бинчи ловко вбивал цифры, его пальцы легко порхали по клавиатуре.

— Хорошая у тебя память, детка!

— Мне часто приходилось называть его моим нанимателям, — призналась Молли. — А их у меня было много.

— Никак не могла подобрать себе профессию? — удивился картежник. — Я тоже долго не мог, пока мой двоюродный брат не определил меня сюда. — Блэк передал коммодору напечатанную карточку. — Капитан, не будете ли так любезны?

Коммодор Блэк засунул карточку в считывающее устройство и потянул вниз загрузочный рычаг. Внизу, в машинном зале, приглушенный шум вращающихся барабанов влился в механическую симфонию, напоминавшую хруст ломаемых деревьев, сквозь которые продирается неуклюжий великан.

— Ах, Бинчи, мне кажется, будто я снова на борту «Феи озера». Веду ее вслепую по Огнедышащему морю, и у меня нет ничего, кроме свернутых в трубку украденных карт.

Тысячи костяшек-кубиков ротатора Раднеджа пришли в движение, создавая цепочку пиктограмм.

— Да, подробностей не густо, — заметил Бинчи, переводя изображения в слова. — Стандартные данные переписи, которые работный дом должен был подать вместе с заявкой на выделение тебе пособия. Предположительная дата рождения, дата поступления в приют, согласие на то государственных органов, личные данные. — «Картежник» посмотрел Молли в глаза. — А ты, оказывается, не шутила. Неужели в Сан-Гейте осталась хотя бы одна фабрика или мастерская, в которой ты не поработала?