Трава на бетоне (СИ)

Скай качнул головой, щелчком выбил из пачки сигарету, закурил, взглянул на мятно-зеленые цифры датчика. Мда. "КетоМир" спонсирует жизни мелких шлюх, а остальные люди умирают пачками, всю жизнь тратя на однообразную, ненужную им работу на заводах и фабриках. Очень справедливо. Гребаный город…

Что за дерьмо… Ради удовольствия богатого педофила продлевают жизнь какому-нибудь смазливому пацану, который расплачивается за это максимум порванной жопой, а потом и вовсе сваливает и шляется по свалкам, пьет все, что горит и, когда кончаются деньги, ложится под каждого встречного.

А люди, которые заслуживали жизни, по-настоящему ее заслуживали, любили жизнь, улыбались ей спокойно, ласково… Они умирают, когда гаснет датчик. Умирают, как умерла моя сестра.

Скай потушил окурок в тяжелой металлической пепельнице, поднялся, расправил усталые плечи, потянулся всем сильным тренированным телом, поморщился, почувствовав боль в колене. Но… Может, я и не совсем прав насчет Арина.

Все-таки на банального бродягу он не похож. За ту сумму, что я ему предлагал вчера, в "Блиндаже" можно было купить штук десять этих малолеток на месяц личного пользования. Притом деньги я предлагал в картах свободной передачи. Ему стоило лишь отсканировать эти карты своим датчиком, и их уже никто не смог бы у него отнять. Так почему он отказался?

Побоялся подделки? Так называемых "магниток" — кустарно сделанных карт, которые замыкают электросвязи датчика и выводят на мониторчик ложную информацию о перечислении на счет? Но "магнитки" штуки редкие… О них вообще не все знают.

Но, если он знал, значит это единственное объяснение его отказу. Что ж, чтобы не возиться, поставим его перед фактом. Точнее, перед наличкой. И кеторазамином.

Скай, ежась от холода серого пластикового пола, подошел к мигающему ласковым огоньком заряднику, выдернул из гнезда карту, провел ею по узкой щели приемника датчика и всмотрелся в монитор. Перечислили. Черт, какая ирония — почувствовать в своих руках тяжесть херовой кучи денег, предназначенной лишь для того, чтобы вернуть подыхающему хозяину любимую зверушку.

Радует лишь одно — перевод этих денег означает, что репутация моя безупречна, ведь мало кто удержится от того, чтобы не купить кеторазамин, даже зная, что остаток дней ему придется провести крысой, забившись в какую-нибудь нору, дрожа от страха перед колонией или — кто знает? — просто быстрой смертью от укола. Мне доверяют. Знают, что я не обману, хоть и получу за выполнение заказа куда меньше…

Ладно… Сначала в банк, потом в Тупики — искать Арина. Все-таки, интересный пацан. Интересно посмотреть на него в деле. Сдержаться он не сможет, он покажет себя питомцем. Если он, конечно, был им…

Скай натянул плотную синтетическую футболку, которая легла на сильные изгибы мышц, превратившись в матовую светящуюся вторую кожу, влез в рукава куртки, закуривая на ходу, щелкнул замком, вышел на лестницу, а потом вниз, на улицу — на сумрачную улицу, заполненную зелеными огоньками датчиков и месивом сосредоточенных бледных лиц.

У колючей громады улья-небоскреба, на крытой грязным пластиком стоянке, его ждал маленький скоростной автомобиль — недешевая игрушка для тех, кто знает в этом толк. Неприметный, пепельно-серый, низкий, узкий, напоминающий стальную стрелку на тугих широких шипованных шинах.

Жалко, что придется гонять его по Тупикам, но тут уж ничего не поделаешь…

Через минуту автомобиль, стремительно набирая скорость, помчался на окраину — туда, где обрывался лес залитых рекламным светом небоскребов и начиналось зыбкое поле разбитых, раскрошившихся серых домов, туда, где за чертой города рыжей рванью простиралась свалка автомобилей и серой широкой рекой лежали взлетно-посадочные полосы бывшего аэродрома.

По дороге к Тупикам Скай заехал в банк, где без проблем снял со счета невероятную сумму, которую спокойный клерк отсчитал, лишь взглянув внимательно в серые холодные глаза посетителя; три тугих, плотно упакованных хрустких пачки, пронизанные насквозь ультрафиолетом — предосторожность, позволяющая светом датчика моментально проверить любую купюру на подлинность.

Скай запихнул бумажные брикеты в пристегнутую на поясе сумку, тщательно закрыл ее курткой и вернулся к машине.

А я все видела, — произнес позади него игривый женский голос, — надо же, никогда бы не подумала, что педофилы так богаты.

Скай развернулся, оценивающе окинул взглядом худую фигурку. Шейла повернулась, покружилась, качнув узкими твердыми бедрами.

Как тебе моя юбка?

Она потянула пальцами лакированную желтую кожу рассыпанных по ногам узких полос, под которыми виднелись тонкие паутинки фиолетового кружева трусиков.

Ты-то здесь что делаешь? — спросил Скай, открывая дверцу машины. Действительно, на ловца…

Шейла посерьезнела, поправила ремешок сумочки на костлявом плече:

Да так. Нужно было кое-куда деньги перевести. А это хороший банк.

Садись, — сказал Скай, закуривая сигарету, кладя руки на руль.

Девушка моментально обогнула машину, стуча прозрачными пластиковыми каблучками, с готовностью залезла в прохладный, пахнущий хвоей и озоном салон.

Мы куда-нибудь поедем или в машине? — спросила она, когда автомобиль вывернул с улицы и помчался дальше, на окраины.

Куда-нибудь поедем, — сказал Скай, кивнув ей на отодвижную панель внизу приборной доски.

Шейла тонкими пальцами отвела панель, застыла в восхищении при виде аккуратно упакованных пакетиков с разноцветьем таблеток:

Можно?

Бери. Один и послабее.

Да я и не знаю таких комбинаций, — растерянно прошептала девушка, — я не знаю, что будет от вот этого набора… Семь "солнышек", одна "порше" и три "датчика".

Что от такого будет? Я после этого что-нибудь вообще смогу?

Не знаю, бери, — Скай повернул голову, наблюдая, как торопливо слизывает она с ладошки цветные таблетки, перевел взгляд на дорогу, внимательно рассматривая встречающихся прохожих, думая о том, что, если он встретил эту бабу, то, чем черт не шутит, может, удастся наткнуться и на Арина. Видимо, они безбоязненно выходят в деловые центры, несмотря на то, что негласно объявлены вне закона, как бесполезные и, попавшись, отправятся в колонию, откуда живым не выбирается никто.

Он отвлекся, ощутив прикосновение холодных пальцев к своему плечу, увидел расширившиеся, голубоватые зрачки, заострившиеся черты лица, жутковатую гримасу старательно сдерживаемого наслаждения на лице Шейлы, обрамленном жидкими зелеными прядями волос:

Мне уже все равно, останови машину, давай здесь.

Скай отвел ее руку, подал пачку сигарет:

Покури и успокойся. Давай поступим по-другому. Тебе понравилась комбинация?

Шейла, давясь дымом, судорожно приоткрывая густо накрашенные губы, кивнула.

Я дам тебе еще три таких пакета, а ты скажешь, что ты знаешь о тех, кто закрывает свою шею.

Девушка, глядя с любопытством за окно, явно видя там не только бетонные кладки домов-клеток, проговорила:

Я просто работала как-то в одном борделе… Ко мне приходил всегда один парнишка. У него тоже была закрыта шея — плотно, даже вроде бы ремешками воротник держался… И я…

Она замолкла, запрокинув голову назад, улыбаясь нежно, обреченно, глядя вверх обессмыслившимися внезапно глазами.

Скай протянул руку, крепко, до синяков, сжал острую коленку, прикрытую крупными красными розами кружева чулок.

Дальше.

Шейла тупо посмотрела на его руку:

Дальше… Знаешь, он очень жестокий был. Очень. И никогда не снимал одежду полностью. Мне всегда было очень больно и обидно, но больше всего я испугалась, когда однажды я…

Арин с трудом вырвался из тягучей, тревожной, наполненной обрывками кошмаров дремы, приоткрыл глаза и вздрогнул, увидев знакомое со вчерашнего дня, спокойное лицо.

Твою мать, — пробормотал он, потягиваясь, ища пальцами датчик под воротником плаща, — откуда ж ты взялся?