Когда под ногами бездна (upd. перевод)

Я взглянул на белоснежную бумагу, зажатую в огромной руке. У Булыжника даже кожа цвета камня, желтовато-серая. Я нерешительно протянул руку, отдернул… Наконец, собравшись с духом, забрал конверт.

— Большое спасибо.

Папа, казалось, был доволен. — Надеюсь, они подарят тебе радость.

Да уж, пусть по крайней мере помогут расслабиться: ведь потом придется в поте лица отрабатывать каждый грошик.

— О шейх, что мне следует предпринять? — спросил я.

— Сначала, мой племянник, ты должен пойти к лейтенанту Оккингу и поступить, как он скажет. Я сообщу ему, что мы собираемся сотрудничать с его ведомством и окажем полное содействие в расследовании. Есть вещи, которые мой доверенный помощник сумеет сделать гораздо эффективнее, чем полиция; не сомневаюсь, что лейтенант согласится. Я считаю, что временный союз наших организаций послужит интересам общин Будайина. Оккинг передаст тебе имеющуюся у него информацию об убийствах, возможно, примерное описание того, кто перерезал горло Тамико и Абдуллы абу-Зайда, и другие сведения, которые до сих пор считал конфиденциальными. В свою очередь, ты заверишь его, что станешь немедленно сообщать полиции все, что нам удастся обнаружить.

— Лейтенант — хороший человек и отличный профессионал. — заметил я, — но он выказывает готовность к сотрудничеству только когда сам захочет, другими словами, если ему выгодно.

Папа слегка улыбнулся:

— Теперь Оккинг согласится работать вместе с тобой, я позабочусь об этом. Очень скоро он выяснит, что подобное поведение в его интересах.

Раз Папа обещал, значит, так и будет: он единственный, кто способен убедить Оккинга.

— А потом, о шейх?

Он наклонил голову и снова усмехнулся. Сам не знаю почему, меня внезапно охватил озноб, словно ледяной порыв ветра прорвался из внешнего мира в неприступную крепость Фридландер-Бея.

— Ты можешь представить себе особый момент, или некие чрезвычайные обстоятельства, которые подвигнут тебя на модификацию, от которой ты столь упорно отказывался до сих пор?

Холод пробрал меня до костей.

— Нет, о шейх, — произнес я, — но я вовсе не хочу сказать, что никогда не решусь на такой шаг. Кто знает, если в один прекрасный день почувствую потребность…

Он кивнул:

— Завтра пятница, и мне придется отложить дела [21]. Тебе тоже нужно время, чтобы хорошенько обдумать свои планы. Что ж, тогда понедельник. Да, подходящий день.

— Подходящий? Для чего?

— Для встречи с моими личными хирургами, — коротко ответил он.

— Нет, — прошептал я в ужасе.

Неожиданно Фридландер-Бей преобразился. Он больше не казался добрым дядюшкой. Рядом со мной сидел повелитель, чьи приказы выполняются беспрекословно. — Ты принял мои деньги, племянник, — сказал он резко, — и сделаешь, как я скажу. Ты не сумеешь одолеть наших врагов, если не модифицируешь мозг. Мы знаем, что по крайней мере один из убийц пользуется электронными устройствами, стимулирующими работу рассудка. Ты должен иметь аналогичную возможность, причем твои способности должны превосходить те, которыми обладают остальные люди. Мои доктора дадут тебе серьезные преимущества перед любым противником.

На плечи, словно две гири, опустились каменные десницы, удерживая меня на стуле. Вот теперь действительно обратной дороги нет.

— Какие преимущества? — спросил я, ожидая услышать новые кошмары. Тело покрылось противным липким холодным потом. У меня началась паника. Я не хотел вставлять в мозг розетку больше из животного, бессмысленного страха перед процедурой, чем из-за каких-то принципов. Сама мысль вызывала такой парализующий ужас, что мое состояние граничило с настоящей фобией.

— Хирурги тебе объяснят, — сказал Папа.

— О шейх, — произнес я срывающимся голосом, — я не хочу…

— События повернулись так, что придется поступить вопреки твоим желаниям. В понедельник ты будешь думать по-другому.

Да, знаю, но это случится не потому, что изменится мое отношение к операции. Просто Фридландер-Бей и его специалисты изменят мой мозг.

10

— Лейтенанта Оккинга нет, — сообщил полицейский в форме. — Возможно, я сумею вам помочь?

— Скоро он вернется? — спросил я. Часы над рабочим столом дежурного показывали десять без нескольких минут. Интересно, до какого времени Оккинг собирается работать сегодня вечером? Мне очень не хотелось иметь дело с сержантом Хаджаром; как бы он ни зависел от Папы, я ему не доверял.

— Лейтенант сказал, что сейчас придет. Он спустился за какой-то надобностью на первый этаж.

Хорошие новости…

— Можно подождать в его кабинете? Мы старые приятели.

Фараон недоверчиво оглядел меня:

— Разрешите взглянуть на ваше удостоверение личности? — Я протянул свой алжирский паспорт: он, правда, просрочен, но больше никаких бумажек с фотографией у меня не имелось. Дежурный ввел данные в компьютер, и почти сразу на дисплее появилась история моей богатой приключениями жизни. Очевидно, полицейский все-таки решил, что перед ним добропорядочный гражданин: он вернул мне документ, несколько мгновений с любопытством разглядывал мою физиономию и наконец произнес:

— Вы с Оккингом побывали в разных переделках.

— Да, это долгая история, — ответил я скромно.

— Он вернется минут через десять. Можете пройти внутрь.

Я поблагодарил и направился в логово Оккинга. Я действительно часто наведывался сюда раньше. Как напарники, мы с лейтенантом смотримся довольно странно, тем более что работаем по разные стороны закона… Я устроился рядом с рабочим столом и стал ждать. Скоро мне надоело сидеть без дела, и я принялся разглядывать лежащие на столе бумаги, пытаясь прочитать надписи вверх ногами. Ящик с исходящими документами заполнен наполовину, но входящих дел несравненно больше. Оккинг сполна отрабатывал ничтожное жалованье полицейского. Я заметил большой конверт, адресованный торговцу ручным оружием из Федерации Ново-Английских Штатов Америки; послание к какому-то доктору в нашем городе, подписанное от руки; элегантный конверт, адресованный фирме «Юниверсал Экспорте», офис которой расположен в районе порта, — может, одна из компаний, с которой имеет дело Хассан, или, скажем, владение Сейполта, — и толстенный пакет, который должен отправиться к производителю канцелярских принадлежностей в протекторате Брабант.

Я успел уже рассмотреть практически каждую пылинку в кабинете Оккинга, когда, час спустя, появился хозяин.

— Надеюсь, я не заставил тебя долго ждать, — произнес он небрежно. — Какого черта ты здесь делаешь, Одран?

— Я тоже счастлив вас видеть, господин лейтенант. Я только что имел встречу с Фридландер-Беем.

Он сразу насторожился. — Вот как, значит. Теперь ты мальчик-посыльный трущобного халифа, страдающего манией величия… Намекни, пожалуйста, это надо считать твоим падением или, наоборот, возвышением а, Одран? Как я понимаю, старый заклинатель змей хотел передать с тобой некое послание?

Я кивнул:

— Да, насчет убийств.

Оккинг уселся за стол и, широко распахнув глаза, изобразил невинного младенца. — О чем ты, Марид?

— Двоим продырявили башку пистолетной пулей, еще парочке перерезали горло. Неужели забыл? Или снова все силы уходят на героическую борьбу с уличными шлюхами?

Он злобно посмотрел на меня и поскреб свой квадратный подбородок, который давно бы следовало побрить. — Нет, не забыл, — резко произнес он. — А почему такие вещи вдруг стали волновать Бея?

— Трое из четырех выполняли для него кое-какую грязную работу, когда еще могли ходить без помощи некроманта. Он просто хочет знать наверняка, что больше никто из его… помощников не пострадает. Знаешь, в подобных случаях Папа проникается неподдельной заботой о нуждах населения. Нельзя недооценивать эту часть его натуры.

Оккинг фыркнул:

— Да, действительно. Вообще-то, я всегда подозревал, что страшенные бабы с ним связаны. А выглядели так, словно тайком проносили через таможню арбузы под свитером.