Дивнариум (СИ)

— Да, Следопыта можно искать долго, — согласился я. — Только Леголаса не возьмем. А то нам еще и за него прилетит!

— А то найдем, — поправила она. — Ну, в путь?

И мы отправились в путь. Но это уже другая история.

11

Хорошее дело браком не назовут

— Тебе пора жениться, — сказала мне матушка безапелляционно, и я вздохнул. — Но сперва — остепениться!

— А разве это не равнозначные понятия? — попытался выкрутиться я, потому что знал: замуж за меня никто не пойдет. А я и не жаждал.

— Кто за тебя такого замуж пойдет? — спросила матушка грозно. — Вечно шляешься где-то с этой своей подружкой, ухо проколол, короля обидел…

— Я?! Да кто его обидит, дня не проживет! — воскликнул я, стремясь отвлечь внимание от уха.

— Ты! С этой твоей Афаделью! Кто рога оленю замерял, а потом корону владыки? И хихикал, мол, тому до оленя еще расти и расти!

— Я думал, никто не видел… — пробормотал я сконфуженно.

— И у стен есть уши, — грозно сказала матушка. — И глаза. У Трандуила.

— Что ж нас не наказали? Отправили бы на рубежи, от орков обороняться, — защищался я.

— Это для вас не наказание, а развлечение.

Я вздохнул: матушка видела меня насквозь, как и положено заботливой эльфийской матери.

— Ну вот по рубежам пошля… попутешествую, может, найду невесту, — бодро произнес я.

— Ты, чего доброго, орчанку приведешь, — отрезала она. — И не косись на волю, пора за тебя взяться, наконец! Не понимаю, куда смотрят родители Афадели… Чтобы девушка в ее возрасте бегала за орками в этом непотребном доспехе и приставала к королю!..

— Об этом-то ты откуда знаешь? — опешил я.

— Я все знаю, — буркнула матушка. — Эта твоя Афадель похвасталась матери, ну а мы с нею подруги…

— Видишь, как хорошо складывается, — обрадовался я. — Ты с ее матерью дружишь, а я с дочерью.

— Не заговаривай мне зубы, — отрезала матушка. — Через три дня будет праздник середины лета, пойдешь с девушками плясать обязательно.

— Э-э-э… за что девушкам-то такое? — попытался отвертеться я, но увы: если матушке что пришло в голову, вышибить это оттуда можно только Грондом. Но кто ж позволит принести его в Лихолесье? Да никто, и прежде всего сам Саурон…

— Потерпят, — сказала она. — Тем более, прибудут гостьи из Золотого леса, тоже хотят присмотреть женихов получше.

Я выдохнул с облегчением: получше — это не ко мне.

— Приведи себя в порядок и сними это безобразие, — велела матушка, кивая на мое ухо. Я ужаснулся.

— Но мама, это стильно, правда! Посмотри на Афадель, у нее оба уха изукрашены! Ей все завидуют…

— Ничего-ничего, — злорадно произнесла она. — У нее тоже разговор с родителями. Ее заставят одеться прилично и снять этот… доспех.

— Если прилюдно, то это… хорошая идея, — заметил я. — Но зачем?

— Так ведь женихи тоже приедут!

Еще женихов нам не хватало. Чего доброго, кто-нибудь был в дозоре и вспомнит, как мы вниз по Андуину с песнями… Но с матушкой не поспоришь.

Я аккуратно замаскировал крамольное ухо венком из свежей зелени и решил, что сойдет. По крайней мере, я не посрамлю традиций. А вот Афадели придется хуже. Хотя не факт, не факт. Я вообще не был уверен, что у нее есть одежда помимо доспехов. А с нее станется прийти в том, что есть, минус доспех.

Мы встретились с нею за околицей дворца и грустно переглянулись.

— Тебя тоже, да? — спросила она.

— Угу… — ответил я. За много лет совместных дежурств мы выучились понимать друг друга без слов, как старые супруги. И тут меня осенило. — Слушай, Афадель! А давай поженимся!

— Ты сдурел, что ли? — предсказуемо отреагировала она. — На кой мне такой муж?

Мне такая жена тоже была ни к чему, ну разве что потрахаться, это она задорно делает, поэтому я развил мысль:

— Да понарошку! Если мне будут навязывать какую-нибудь златолесскую девицу, а тебе жениха, мы прикинемся, что у нас уже кто-то есть. Дошло?

— Не пройдет. Мамы наши дружат, нас хорошо знают, вмиг раскусят, — печально сказала она. — Хотя идея богатая.

— Попробовать-то можно. Тем более что потенциальные супруги о наших пристрастиях не знают…

Приняв решение, мы повеселели и на радостях отправились к знакомому оврагу, благо праздничное платье Афадель пока что красовалось дома, как и мой парадный камзол. Неизвестно еще, когда доведется поискать что-то ценное у пауков, поэтому упускать случай не следовало. Да и развлечение какое-никакое.

— Перед смертью не надышишься, — мрачно резюмировала подруга, когда мы, все в пыли и паутине, выползли из оврага и уселись на его краю отдохнуть в тени развесистой конопли.

Я посмотрел на Афадель. Ее лоб слева направо пересекала царапина. Она глянула в ответ на меня и фыркнула, потом достала зеркальце и внимательно изучила в нем свою физиономию, потом подсунула мне. Моя царапина пересекала лоб справа налево.

— Сразу видно будущих супругов, — хихикнула она.

— Ты имеешь в виду, это мы так лбами столкнулись? — осведомился я, надвигая венок поглубже. Вид у меня при этом сделался совершенно идиотский, я решил так дальше и ходить. — Слушай, а пошли на болото? Ягодок наберем…

И я подмигнул.

— А что, ривенделльские тоже приедут? — оживилась Афадель. — Пошли! Даже если Элронда не будет, все равно приколемся…

— Главное, самим не нажраться, — рассудительно сказал я. — А если нажраться, в смысле напиться, то не забыть, в каком кармане какие ягоды.

Словом, мы решили демонстрировать свои лучшие качества.

Но забыли, что Трандуил тоже умеет демонстрировать свои лучшие качества. И что он твердо решил сплавить как минимум одного из нас под коршунье крылышко владычицы Галадриэль.

Ягод мы принесли с собой вдоволь, поскольку не забыли прихватить два плетеных туеса. До поры до времени мы припрятали их в холодке, надеясь, что они пролежат там в целости и сохранности до нужной минуты.

Конечно, дома я выслушал немало упреков относительно своего лица, прически, ушей, костюма и даже веночка. Правда, саму идею матушка одобрила и велела венок сплести погуще — чтобы лориэнские девушки на выданье не сразу разглядели, какой я идиот, как она пояснила. Я утешал себя тем, что это продлится недолго — праздник длился всего три дня, и что Афадели всяко приходится хуже.

Увидев подругу в праздничном наряде, я не начал ржать в голос только потому, что рядом стояли наши матушки, и оба мы могли огрести. Судя по всему, Афадель тоже душил смех. Впрочем, она все равно была одета круче любой девушки на празднестве: она ухитрилась отстоять свой бронелифчик, заменила топазы брильянтами (теми самыми, что мы утаили от короля нашего Трандуила), напялила его поверх платья и теперь в прямом смысле слова блистала, затмевая даже блеск парадной короны.

Мне жал подмышками камзол (как сказала матушка, я разожрался без дела, и она представляет, как мы дежурим — на травке валяемся, сама такой была… ой, этого она не говорила!), было жарко и очень хотелось к паукам. Или вниз по Андуину.

На меня кровожадно смотрели лихолесские девицы. Афадели-то проще, она не растеряется, а я вот немного стушевался…

И в целях безопасности немного сдвинул венок вниз, на лицо. Правда, я теперь видел только ноги окружающих примерно по пояс, но я и не стремился кого-то разглядеть. Да и сам был в домике: поди меня рассмотри, там не то что царапину, там воротник почти не видно.

Тем более что мы, как все холостые и незамужние, скромно держались в стороне, уступив центр поляны перед дворцом солидным женатым эльфам.

Судя по ногам, там уже собрались все главные действующие лица: мантия короля нашего Трандуила, подбитая соболями ради праздника, шелковый плащ Леголаса (он, как наследник, тоже вынужден был торчать среди солидных и женатых и очень страдал), одежды с меховой опушкой советников короля (это в июле-то!) и прочих почтенных лиц. Ждали лориэнцев.

И вот, наконец, появился длинный подол Владычицы, расшитый жемчугом и горным хрусталем (скромненько и со вкусом, не то что у Афадели) и с десяток подолов покороче — ее придворных дам. Имелись также мужские ноги в изрядном количестве: не могла же Владычица путешествовать без охраны!