Чужие деньги

ВК осматривал витрину, Гретль видела его отражение в зеркальном оголовке — и глаза, чуть расширенные в непритворном восхищении. «Ну ладно, — подумала она. — Ладно, у тебя есть ещё пять минут, Удхай Гонсалес».

Она подняла крышку и жестом гадалки обвела экспонаты.

— Бери. Возьми их в руки. Они для этого сделаны.

Сперва ом потрогал рыбу. Её чешуйки были нарезаны из чехлов старых телефонов «Нокиа» — тех давних времён, когда «Нокиа» ещё не стала мобильным подразделением «Марвел Комикс». Каждая чешуйка нанизана на отдельный стерженёк мемопроволоки. Жабры — потёртые задние крышки «айподов», логотипы под сетью царапин едва угадывались. Глаза помечены эмблемами «Хьюлетт-Паккард» и «Плейстейшен», губы сделаны из велосипедных шин, поэтому на них торговые марки распознать было труднее всего. Когда он поднял рыбу, она уютно легла в руку, сама повертелась, определяя, где находится большой палец относительно ладони, и, угнездившись, затихла.

— Эта штука будет работать как старинный телефон, — сказала Гретль. — Даже пошарит в старых базах — от справочников до разных личностных реестров — и предложит тебе кому-нибудь позвонить по голосовой связи.

— Люди этим пользуются?

— Кое-кто пользуется. Большинство ценит её за вещественность. Она вызывает эмоциональную реакцию.

Потёртость, вот в чём дело. Эти царапины — они как рассказы, каждая — memento mori [19] давно прошедшие мгновения чужой жизни.

Он взвесил в руке следующий экспонат — настоящую скульптуру, сделанную из «айфонов» нескольких поколений; экраны были покрыты абстрактной резьбой, а затем украшены соединёнными в сетку органическими светодиодами [20], которые работали как единый монитор. Абстрактные формы и цвета в сочетании с агрессией, которую проявляло устройство, пытаясь достучаться до вашей личной сети, придавали ему сходство с вампиром, с тварью дикой и аморальной. Угрожающей.

— Когда ты в последний раз владел устройством, которое бы так опасно выглядело?

— Никогда! — ВК, казалось, и самого удивила горячность ответа. Он подбросил устройство в воздух, ловко поймал его и поставил на место. Гретль рассмеялась.

— Можно и пожёстче. Мои зверушки легко адаптируются к жёстким условиям. — Она метнула вампира высоко в небеса и позволила ему упасть на пол. Устройство перевернулось в воздухе так, чтобы удар пришёлся на бронированную спинку. — Ты не сможешь его разбить, потому что он сделан из мусора.

ВК по очереди осмотрел каждый экспонат витрины. Возгласы, издаваемые им, выражали неподдельный восторг. Уж она-то могла отличить истинное восхищение от притворного.

— Я помню все эти штуки с детства, — сказал он наконец. — Я так о них мечтал. Каждая казалась мне поразительной, чудесной, недосягаемой.

— Да, — согласилась она, — так и должно было быть. Это правильное ощущение. Ты видел, как эти устройства из фетишей превратились в дребедень, которую продают на кассе любой аптеки, по баксу за шесть штук в упаковке. Здесь я возвращаю им достоинство.

— А можно узнать, сколько из них вы продаёте?

— Достаточно, — ответила она. — Так много, как только могу создать. Я делаю скидки, но только тем, кто удосуживается прийти ко мне лично. По сети ничем не торгую. Лучший мой подарок себе — удалённый на фиг почтовый адрес.

— Вас тяжело найти, — заметил он.

— He-а. Очень легко — просто надо притащить свою задницу в Пико Ривера. Для законченных извращенцев тут даже есть парковка [21].

— Я, кажется, понимаю, почему капитал вам безынтересен, — признался он. — Вы с этим не расширитесь. Даже за все деньги мира.

Гретль покатилась со смеху.

— Ох уж эти ВК! Расширение, расширение, расширение! У вас этим все мозги забиты. Как оказалось, вы ошибаетесь. Этот бизнес состоит из четырёх компонентов: поставок сырья, дизайна, производства и продажи. И по всем четырём можно охренительно расширяться. Начнём с поставок сырья. После вступления в ВТО китайцы потратили двадцать пять лет. чтобы методом грубой силы решить задачу проектирования в пластмассе всех возможных трёхмерных объектов, которые американцы согласны покупать. И недостатка в этом материале нет — по большей части он покоится в корабельных контейнерах где-то в нейтральных водах, пока кто-нибудь не уплатит за него углеродные пошлины и выгрузит па берег. Я беру там всю электронику, носители и запчасти, какие мне нужны, а здесь печатаю приводы, контроллеры, провода и всё. что понадобится. Теперь дизайн. Это легко. Раскатай составные части по сканеру и как следует просвети их. Потом запусти эволюционный алгоритм, который соберёт их вместе. Я сижу и смотрю, вмешиваясь для тонкой настройки. Отсеиваю уродцев, культивирую красавчиков. В день я разрабатываю до пятидесяти дизайнов. Процентов восемьдесят идёт в дело. Остальное достаётся бактериям в мусоропереработке. А производство... ой, это ж работа для обезьян. Так легко... Сейчас у каждого ребёнка магазинный класс, особенно у девчонок.

— К годовщине свадьбы я построил для родителей по машине, — сказал он.

— На топливных элементах?

Он фыркнул.

— Какое там. Сейчас нафиг кому сдались грузовики. На субмикронных солнечных элементах. Быстрые малютки. — Он опять занялся рыбой. — А как же реализация? Это же вы и только вы. Тут. Если расширение — такая простая задача, почему бы вам не?..

— А зачем? Я зашибаю сумасшедшие деньги. Я могла бы удвоить выручку, но зачем мне, скажем, шестьдесят кусков? Или сколько там по минимуму отстёгивает в вашей франшизе бизнес-ангелочек [22]?

— У нас очень быстрый оборот.

— И сколько?..

Он что-то пробормотал.

— Громче!

— Триста кусков, — он покраснел. — Но это не значит, что вся сумма пойдёт вам. Мы могли бы распределить ее еще между пятью-шестью фирмами...

— Ага, и прирост моей коммуникабельности и забюрократизированности составит три тысячи процентов. Ага, это звучит соблазнительно. Ты пойми, что я могла бы удваивать чистую прибыль ежеквартально, если б захотела. Но я расту на органических подкормках. Собираю спелые вишенки с лучших субподрядчиков и слежу за тем, сколько они платят своим. Я расширяюсь poco a poco [23]. Мне шестьдесят, господин Гонсалес, и мне не к чему расти, как опухоли.

Он положил рыбу обратно. Та вильнула хвостом.

— Ты говоришь: быстрый оборот. Но здесь этого недостаточно. Начинаете с трехсот кусков, потом появляются ангелочки, и финансирование доходит в среднем до миллиона, для серии А до десяти-двадцати, для серии В [24] — до семидесяти. Дайте мне шестьдесят кусков, и за шесть месяцев я сделаю шестьсот. Лично для меня это неплохо. Но превратить миллион в десять миллионов я и за шесть лет не сумею. Чем, собственно, управляет ваша франшиза?

— Мы гигафонд, — ответил он, постаравшись, чтобы это прозвучало напыщенно.

Она помотала головой.

— Бедный ты, бедный мальчишка. Как ты собираешься истратить миллиард долларов, инвестируя по триста тысяч? Когда обналичите весь фонд, останетесь сидеть на трёх четвертях от этой суммы.

— Это наименьшая сумма, которую может выделить франшиза, — сказал он.

— Да уж, верю. А под материнской компанией в управлении сколько — полтриллиона? Не надо так удивляться. Да-да, я внимательно слежу за махинациями, которые вы, могучие морфы [25] — брокеры Силы, проворачиваете в Долине Дураков [26]. Ничего странного, что они пошли во франшизы! Но секрет в том, что большие деньги — глупые деньги. Ты умненький паренёк, ты, пожалуй, смог бы с нуля сделать тысячу. Но тебе ни за что не удастся провернуть тот же фокус, если у тебя миллиард чужими деньгами. Кто бы тебе ни продал эту франшизу, он тебя облапошил, сынок.