Зазеркальные близнецы

было. Резали глаз давно забытые на фоне привычных “лимонов” номиналы банкнот: двадцать пять рублей, десять, пять, три, один рубль. Крутя в руках новенькую блестящую латунную монетку достоинством в 1/2 копейки, Александр не верил своим глазам. Еще больше не верилось, что вот эти небольшие, но тяжеленькие, тускло-желтые монеты с портретом здешнего Николая II, ничуть не похожего на привычного Александру по фильмам “Николашку”, — золотые. Неужели все это не сон…

Неожиданно вспыхнул яркий свет. Жмуря с непривычки глаза, Бежецкий оглянулся. В дверях, придерживая на груди халат, стояла горничная. “Совсем как в “Бриллиантовой руке”!” — пронеслось в голове. Клара прожгла хозяина гневным взглядом, не говоря ни слова, убрала бутылку в холодильник и повернулась к двери. “А ведь она вовсе не такая уродина, как показалось сначала”. Водка, что ли, наконец добралась “по назначению”?

— Стой.

Ошарашенная немка обернулась, будто пораженная громом: хозяин и так редко заговаривал с ней без надобности, а уж обращаться на “ты”…

Александр раздавил окурок “Золотой Калифорнии” в тяжелой серебряной пепельнице работы Фаберже (или под Фаберже, что вообще-то маловероятно), шагнул к Кларе, повелительно обнял ее и, запрокинув внезапно ставшую безвольной голову, уверенно поцеловал в полураскрытые губы. Рука сама собой, по-хозяйски спустилась вниз по бедру и пробралась под халат. Удивительно, но кроме халата на горничной было очень и очень фривольное белье…

В водянистых глазах Клары переливалась такая гамма чувств — от гнева и возмущения до недоумения — что они неожиданно приобрели какой-то невиданный цвет и, казалось, засветились сами собой. Ладонь соблазнителя наконец добралась до самого сокровенного, и немка вдруг прерывисто вздохнула, опустила, как оказалось, длинные и пушистые ресницы и, закинув руки на шею опешившего Александра, впилась ему в губы таким поцелуем…
* * *

Куря в постели, Бежецкий-второй тупо глядел на пробивающийся сквозь плотные шторы ранний летний рассвет и потрясенно ворошил в голове события прошедших часов. Да, не успев обжиться на новом месте, он, похоже, приобрел неожиданную проблему там, где никто не ожидал. Причем не столь уж неприятную. “Проблема” безмятежно посапывала носом, свернувшись калачиком рядом. Что ж вы прокололись, Полковник, ни слова не сообщив о том, какая Ниагара, какой Гольфстрим чувств таится в этом теле! “Холодна, сдержанна, вероятно, фригидна”. Психологи хреновы! Что же будет, когда приедет графиня? Сердцеед, б…
* * *

Однако утром Клара как-то незаметно исчезла, не подав вида, что что-то случилось, и Александр вздохнул свободнее. Вспомнив пристрастия “прототипа” к самостоятельной готовке, он, почесав затылок, взялся было за дело, но потом махнул рукой на конспирацию и позвонил в колокольчик, вызывая немку. Та, по-видимому, после бурного ночного приключения уже ничему не удивлялась и молча принялась за дело.

Через полчаса Александр, сытый и веселый, сбежал вниз, предварительно позвонив Нефедычу, чтобы подогнал