Слуга царю...

ало очень удобную и обтекаемую мысль о том, что руководство надеялось на получение «биологических» образцов изначально…

Бежецкий мог биться об заклад, что ученые, готовящиеся к славе первооткрывателей, обуянные звездной болезнью, уже сочиняли — кто в уме, а кто и на бумаге — статьи, доклады, диссертации, а некоторые — и монографии о «Тунгусском артефакте». Да что там первооткрывателей — соискателей Нобелевской премии! В том, что эпохальное открытие достойно этой престижной награды, не сомневался никто: столетиями человечество надеялось найти обитаемые миры или хотя бы признаки жизни в холодной дали безбрежного космоса, а российская экспедиция взяла да и нашла вход в один из них под самым боком, не на расстоянии десятков световых лет, а всего лишь в нескольких тысячах верст от столицы.

Сразу после того, как общими усилиями из «зыбучего камня» удалось извлечь зонд-вездеход, как ни в чем не бывало слушавшийся управления «по эту сторону мироздания», ученые в два счета выяснили, что причиной его неповиновения была незримая преграда между мирами. Неощутимый барьер, свободно пропуская материальные тела, вплоть до воздуха, постоянным потоком уходящего в «ворота» с момента их открытия, непроходимой преградой вставал на пути любых электромагнитных волн и полей. Не проходил ток по кабелю, и все тут! Поэтому ни роботом управлять, ни изображение тамошнего пейзажа получить при помощи встроенных в зонд камер высокого разрешения никак не удавалось.

Выручила, как всегда, русская природная смекалка. Обычную любительскую видеокамеру просто-напросто привязали к испытанной Тунгусовой «палочке-выручалочке», как падкие до терминов «научники» окрестили жердь, уже два раза выручавшую в сложной ситуации, и, включив, засовывали внутрь обманчивой тверди. Работала такая связка высокой технологии с орудием едва ли не каменного века, как швейцарские часы…

На экране монитора перед умирающими от любопытства членами экспедиции разворачивались унылые пейзажи чужого мира, кажущегося плодом фантазии некого художника: бескрайняя гладкая равнина, уходящая в бесконечность и теряющаяся в сумраке… В крайне неуютном сопредельном пространстве царил жуткий холод — лабораторный термометр зафиксировал минус сорок три градуса, радиация, заметно превышающая нормальный уровень, низкое давление и полумрак. Светило, если мутно-белесое пятно можно было так назвать, почти невидимое из-за низкой облачности, проглядывало не более двух часов в сутки, но было ли это постоянным явлением или сезонным — полярной ночью, например, — установить можно было только после постоянных наблюдений (уже было одобрено руководством решение оставить возле артефакта постоянно действующий пост, регулярно делающий замеры методом Тунгуса).

Образцы грунта — темного снега, перемежающегося слоями не то пыли, не то золы, и слежавшегося в монолитную массу, мало чем отличавшуюся от льда, тоже пришлось брать, применив доисторический метод: посредством проволочной кошки. С помощью всяческих скребков и хитрых захватов,