О чём плачут слизни

й гостьи.

– К тебе, Тонечка, всем сердцем прикипел! – разливался Степушка, кидаясь вдогонку за ускользающей сластью.

И ведь добился своего, уломал девку, уложил на колючую постель из сухих сосновых иголок.

Потом она уже сама к нему бегала, ласкалась да ластилась, дролечкой величала, кровинкою. Кику ажно корежило, когда слышала она эти сворованные слова. Степка жмурился, что сытый кот, врал про любовь до гроба, обещал сватов по осени прислать.

– Ой! – счастливо смеялась Тонька. – Ужо погоди, отец тебя на Малушке Герасимовой женит – тогда запоешь!

– Вот еще! – отмахивался Степан. – Нужна мне та Малушка… она же гугнивая.

– Зато отец у нее богатей, – неумно накликивала Тонька, – еще побогаче твоего. Деньги к деньгам, гляди, сговорятся отцы, тебя и не спросят.

– Я уж давно по своей воле живу, – спесиво отвечал Степка, пощипывая соломенный ус.

Тут у Кики всякое зло на разлучницу пропало, даже топить ее раздумала. Знала, что накаркала Тонька на свою голову. Отцы-то уже неделю как сговорились, и было это тут же, на болоте, при котором кормились все окрестные деревни.

Два мужика шли негаченной тропой на дальние острова проверять ягодные балаганы. Там с сентября и до самого снега будут жить наемные работники, грести частыми хапужками клюкву, ссыпать в короба. А уж вывозить собранное станут зимой, санным путем, потому как на себе такое не перетаскаешь, ягоду на островах берут сотнями пудов. К такому промыслу нужно заранее готовиться: поправить балаганы, запасти харчи. В страду заниматься этим будет некогда. Вот и шли богатые мужики, державшие в руках островной промысел, оглядывать свое хозяйство. А Кике любопытно было послушать, о чем гуторят люди, опрометчиво полагающие себя хозяевами окрестных мест. Тоже, хозяева нашлись – смех и грех! – через ее-то голову! Но подслушать чужой разговор все равно надо, это дело святое…

– Так-от я думаю, Емельян Андреич, – говорил один из мужиков, упорно перемешивая сапогами вязкий мох, – пора мне Степку женить.

– Это дело хорошее, – отвечал другой, также размеренно переставляя ноги.

– И у тебя Малуша в возраст вошла. Не прогонишь, если сватью пришлю?

– Оно бы и ничего, да балует твой Степка, говорят. Гуляет с кем-то из деревенских, да и не с одной.

– Это, Емельян Андреич, дело молодое, чтобы девок портить, – отвечал Степкин отец. – Дурной еще, вот и гуляет. А как оженится, то перестанет. Дело известное.

– Так-то оно так, и я не прочь Малушу пристроить, а вот что приданого ты за ней хочешь?..

До дальних островов путь медленный и долгий. Сговорились отцы.

На Покров мхи покрыло первым нетающим снежком. О ту же пору и невестам издавна покрывают головы бабьими платками. Прежде этот день посвящен был Велесу – плодородному скотьему богу, всем сельским работам в этот день конец, и скотину с этого дня резать можно. Потому и праздник, веселый, языческий, потому и свадьбы.

С утра зазвонили в сельской церкви. В осеннем воздухе звон далеко слышен, до самых укромных укрывищ достигает.

– Звонят