Мавзолей для братка

е так уж открыто на твою сторону, человек, становиться. Мы ведь с этим упырем проклятущим, как ни крути, а оба из одного окопа будем. И он, и я – нечистая сила! – Говоря последние слова, домовой даже несколько приосанился. – Вдруг кто услыхал бы? А так, мол, птица ночная кричала, и взятки гладки.

– Ну, спасибо тебе, домовёнок… – Георгий вспомнил старый мультфильм и добавил: – А тебя, случаем, не Нафаней зовут?

– Не, не Нафаней, – встрепенулся домовой. – Нафаней, Нафанаилом то есть, моего дедушку кликали, а меня – Аганей.

– А это от чего уменьшительное? – покрутил в мозгу некруглое имечко путник. – Что-то не соображу.

– Эх, деревня! – покровительственно взглянул на Георгия сверху вниз Аганя. – От Агафангела, конечно, от чего же еще?

– Угу-м.

На «деревню» Арталетов ничуть не обиделся: всё-таки маленький грубиян очень помог ему своим тарзановским воплем в трудную минуту, как ни крути.

– А что с Мишленом-то произошло? – спросил он, чтобы хоть как-то поддержать разговор.

– А чего с ним могло произойти? Угробил его проклятый упырь, и сынишек его угробил. Жена, правда, сама преставилась, так что ей повезло…

– Как же повезло, если преставилась? – не понял Георгий.

– А то, что душа ее, может быть и в раю сейчас, а у старика с пацанами – пропала с концами. Коли на зуб вампиру попадешь – вовек не спасешься. Хотя она-то, может быть, и спаслась бы.

– Почему?

– А ты не понял? – издевательски прищурился Аганя (в чуть теплящихся предутренних сумерках черты его лица уже можно было смутно различить, приглядевшись). – Не заинтересовала бы она кровососа.

– Почему?

– Ну, ты и тупо-о-ой! – протянул Аганя совсем по-задорновски. – Тот ведь упырь не простой, а Голубой Вампир. А голубые вампиры…

– Всё, всё! – оборвал его Арталетов, перед глазами которого будто вживую встал жеманный облик нового хозяина корчмы, пока тот еще не превратился в чудовище: ему вдруг снова захотелось прочистить желудок. – Не нужно пояснений! Как такую мразь только земля носит…

– А ты вернись назад и, это самое… – Домовой неопределенно покрутил лапкой. – Избавь от него землю и всё такое.

Нет, возвращаться в корчму, пусть из самых альтруистических побуждений, Георгию не хотелось. У него, в конце концов, своя задача…

– Знаешь, Аганя… Некогда мне. Может быть, на обратном пути…

– Вот-вот. Все вы такие. – Надежда снова потухла в глазках домовенка, и он разочарованно засопел. – А ведь спасибо-то в карман не положишь, на хлеб не намажешь… И шубы из него не сошьешь, и не булькает оно, и…

– Хочешь, пойдем со мной! – пригласил путешественник домового с собой, чтобы хоть как-то загладить неловкость: ежу ведь было понятно, как хочется доброму духу корчмы вернуться под обжитой кров, пусть даже без старого хозяина. – Я ведь в Париж направляюсь, а там домов – как деревьев в этом лесу…

– А то я не знаю, – саркастически перебил его Аганя. – Где я, по-твоему, раньше жил-то, пока сюда не перебрался? Там и жил. А как в пору вошел, от бати отделился, так и