Балканы. Дракула

— Но вы позволите мне попробовать? — настаивал фра Бернардо.

— Сколько угодно. Знаете, поначалу я собирался вас убить...

— Каким образом, если не секрет?

— Сам я неважный боец, хотя когда-то неплохо управлялся с клинками. В молодости... Эй, Мехрдад! — Алхимик громко прищелкнул длинными сухими пальцами. За спиной францисканца послышался шорох. Он повернулся и увидел, как из незаметной прорези в портьере высунулся карлик. В руке у него была короткая трубка, заряженная, как понял монах, отравленной иглой. — Мехрдад все время следовал за вами. Один мой знак — и вы были бы мертвы, фра Бернардо.

— Любой яд действует не моментально, — покачал головой монах и показал алхимику зажатый между пальцами левой руки маленький сюрикен в форме шестиконечной звездочки. — Я успел бы метнуть вот это. Кстати, тоже смазано ядом. А я, между прочим, регулярно принимаю противоядие — на всякий случай, вроде сегодняшнего.

— Рута, чеснок, териак и орех, как и груши, и редька,

Противоядием служат от гибель сулящего яда.

Надо солонку поставить перед теми, кто трапезой занят.

С ядом справляется соль, а невкусное делает вкусным,

— процитировал Синбэд, полуприкрыв глаза.

— Арнольд из Виллановы, — кивнул францисканец. — «Салернский кодекс здоровья». Я удивлен — полагал, что вы изучали только то, что добыто единоверцами.

— Любое знание ценно, и неважно, ваш Исса или же Аллах даровали его пытливому уму.

Алхимик снова прищелкнул пальцами, и карлик исчез. Фра Бернардо незаметно перевел дух — значит, сегодня он не умрет.

Пока не умрет.

— Что ж, я даю свое согласие, — продолжал тем временем Синбэд. — Мне-то известно, что излечение невозможно, но если вы так уверены...

— Если я вылечу Влада, вы отпустите его со мной в Валахию.

— Сколько угодно! Хотя... Я передумал, — неожиданно сказал перс. — У вас есть козырь, о котором я не знаю, иначе вы не явились бы сюда так смело... Я размышляю, убить ли вас или просто отпустить. Склоняюсь ко второму. Надеюсь, вы понимаете, что больше сюда не проникнете... Я не люблю подобные игры, но не хочу осложнений. Мне и так хватает забот. Больной княжич останется у меня, ему нечего делать в мире людей, ибо он давно уже не человек. Не будем же менять порядок вещей. Мехрдад проводит вас к выходу, и я надеюсь более не видеть вас, фра Бернардо, — по крайней мере, в моих владениях.

— Хорошо.

— Попытка была достойной.

— А вот я разочарован. Я не ожидал, что вы испугаетесь. Человек, которого боится сам великий султан Мурад...

Францисканец надавил на самолюбие алхимика и не прогадал. Перс насупился.

— Я вновь передумал! Пытайтесь. Но к молодому княжичу я вас не допущу. Сделаем так — в условленный день он должен будет выйти средь бела дня на солнце. У вас будет немного времени на общение с ним, читайте свои молитвы, давайте ему снадобья, делайте все, что заблагорассудится. Поскольку я не знаю способов излечения, их не можете знать и вы, потому что я изучал эту болезнь много лет, а вы — всего лишь христианский выскочка...

Похоже, Синбэд не на шутку рассердился и обиделся, подумал фра Бернардо. Нужно было с самого начала играть на этих струнах. Что ж, по крайней мере, согласие получено. А вот то, что княжича он сможет увидеть только в день их своеобразного состязания, весьма плохо. Крыса — а именно ее собирался использовать для лечения монах — должна воздействовать на больного как минимум несколько дней. Сразу ничего не получится... Что же придумать?!

— А когда вы проиграете, — говорил алхимик, — то уберетесь из Эдирне восвояси и более не вернетесь сюда никогда! Иначе вас постигнет жестокая смерть! Хотя... что я говорю! Влад разорвет вас, он выпьет вас до капли!

— Сомневаюсь, — усмехнулся фра Бернардо.

— И напрасно! — воскликнул окончательно разъярившийся перс. — Потому что у вас нет защитного амулета, а у меня есть!

— Амулетов, защищающих от кровопийц, не существует, — отмахнулся монах.

— Скажите лучше: вы не знаете об их существовании! — рявкнул Синбэд. — Между тем вот эта штука, — его рука нырнула в карман, — делает упырей кроткими, как овечки!

Фра Бернардо подался вперед, жадно уставившись на лежащий в ладони алхимика предмет. Это была серебряная пиявка в полпальца длиной. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы понять: предмет этот был сродни крысе и дракону.

— Откуда у вас это? — срывающимся от волнения голосом спросил францисканец.

— А вам-то что? — подозрительно прищурился Синбэд. — Ну, скажем, я нашел ее в подземелье разрушенной башни далеко на востоке...

— Она была там одна?

— А! — Перс довольно захохотал и поднял испачканный чем-то желтым палец. — Вы тоже знаете о магических серебряных фигурках? Может быть, даже владеете одной из них, а?

Фра Бернардо сделал скорбное лицо.

— Наша религия запрещает нам пользоваться дьявольскими амулетами... Значит, все ваше волшебство на самом деле...

— Нет! — крикнул, вновь рассердившись, перс. — Моя магия — это многие годы тяжелого учения, тысячи экспериментов, упорный труд! А фигурки лишь помогают...

— Все-таки у вас есть и другие амулеты, — заметил довольный монах.

— Шпион, — с отвращением проговорил Синбэд, убирая пиявку в карман. — Убирайтесь отсюда! Все равно вы больше ничего не узнаете! Эй, Мехрдад! Проводи его к выходу и выставь за ворота! Если будет по пути совать нос куда не следует — убей!

Раздался едва слышный топоток, и карлик возник справа от монаха. Дернул его за рукав, скорчив противную гримасу.

— Вы не уточнили, в который день состоится наше состязание, — напомнил францисканец, брезгливо оттолкнув карлика и поднимаясь с ковра.

— Вас известят. Я знаю, на каком постоялом дворе вы остановились.

Синбэд замолчал и не произнес ни слова, когда монах в сопровождении Мехрдада вышел из комнаты.

Карлик переваливался впереди, проводя фра Бернардо по длинным анфиладам, темным комнатам без окон. Затем вывел к спиральной лестнице с укрепленными на стенах факелами, по которой они спустились. У дверей их встретили двое янычар — видимо, те самые «живые покойники», о которых ходило столько слухов. Они и впрямь выглядели восставшими мертвецами, с восковыми лицами, неподвижные, и даже грудь их, казалось, не вздымалась для дыхания. Однако по знаку карлика они зашевелились и быстро отперли дверь, приведя в действие некий сложный механизм, скрытый за деревянной ширмой. Дверь, окованная металлическими полосами, со скрежетом и постукиванием ушла вверх. Карлик пнул монаха ногой в лодыжку, намекая, чтобы тот убирался.

— Поаккуратнее, мелкое исчадие ада, — цыкнул на него францисканец.

Карлик что-то злобно пробормотал в ответ, но монах не понял ни слова.

По дорожке, петлявшей среди деревьев и розовых кустов, усыпанных цветами, Мехрдад провел его к калитке, которую охраняли такие же безмолвные и недвижные янычары. Калитка открывалась уже обыкновенно, с замком и засовом. Снаружи её стерегли обычные воины, которые были чрезвычайно удивлены появлением европейца, вышедшего оттуда, куда он не входил. Когда калитка захлопнулись, командир охраны с решительным видом двинулся к фра Бернардо, но тут же остановился и сказал:

— Ты, верно, тот чужеземец, что получил от великого султана право ходить везде и всюду?

— Именно, — согласился монах. — Рад, что великий султан донес свое распоряжение до всех своих достойных воинов.

— Но как ты попал внутрь?! — изумленно спросил турок. — Или ты тоже колдун?

— И еще, какой сильный! — ответил фра Бернардо, поклонился и пошел прочь. Он устал и очень хотел спать. А еще он совершенно не представлял, как доставить крысу несчастному княжичу. Но проигрывать поединок он точно не хотел.

К тому же теперь он знал, что может получить в случае выигрыша. Если он привезет в Ватикан пиявку, папа осыплет своего верного посланника милостями, которым позавидует любой кардинал.

Но, положа руку на сердце, дело было вовсе не в милостях.