Золотой империал

. Не имеет. Моя же цель состоит в том, чтобы поскорее убраться отсюда, обзаведшись надежными... Повторяю: надежными документами и, естественно, некоторой толикой наличных средств в местной по возможности валюте... Вы меня правильно поняли? — Князь подбросил на ладони чуть слышно звякнувший пакетик из фольги. — Вы тоже, мне показались, не бессребреник, а, подпоручик?..

— Это... Эти монеты изъяты в целях следствия, гражданин Кавардовский!..

Князь со вкусом расхохотался, откинувшись на спинку стула. Лукиченко, увы, такой возможности был лишен, восседая на табуретке, как давеча Алехина... Кстати, где же она?..

— Да полноте, господин Лукиченко! Мы же договаривались: никаких граждан. Это, знаете ли, отдает Великой французской революцией. Помните: Марат, Робеспьер, санкюлоты, якобинцы, Бастилия, гильотина... Как там ее прозвали, не помните? Кажется, «бритва республики»?.. — Князь будто невзначай провел жестким ногтем по лезвию воткнутого в стол кинжала, запевшему от легкого прикосновения, как туго натянутая струна.

У Виталия от этого звука по спине побежали мурашки, и он непроизвольно втянул голову в плечи.

— Вы желаете знать, где милейшая Анюта, наша, так сказать, нимфа? — продолжил Кавардовский, задумчиво водя ногтем по поющему клинку. — Ее нет... Да не в этом смысле! — поправился он, заметив, как переменилось лицо лейтенанта. — Анюта побежала в ближайшую... хм... лечебницу, или как там сие богоугодное заведение у вас называется...

— Зачем? — опешил Виталий. Кавардовский снова лучезарно улыбнулся и развел руками.

— Зафиксировать, если позволите, следы изнасилования и нанесенных побоев, милостивый государь... Вы же ее изнасиловали, милейший Виталий Сергеевич, не так ли? Причем самым зверским способом. В стиле незабвенного маркиза де Сада...

— Вранье! — запальчиво вскинулся Лукиченко.

Холеная рука Князя с красивым искристым камнем в перстне на безымянном пальце как-то незаметно скользнула на рукоятку кинжала.

— Я просил бы вас, господин Лукиченко, аккуратнее подбирать выражения. За такие слова, извините, бьют по мордасам-с и приглашают к барьеру!

— За базар ответишь, — себе под нос перевел на общепонятный язык лейтенант, опускаясь на табурет.

— Что-что? — весело переспросил Кавардовский, наклоняясь ближе.

Виталий коротко объяснил.

— Какая формулировка! — неподдельно восхитился Князь. — Вот видите: мы уже сотрудничаем! Я надеюсь и далее получать у вас уроки местной блатной музыки. Мои познания, боюсь, здесь окажутся совершенно непригодны... Но вернемся к нашим баранам, пардон, к милой Анечке и вашим с ней совершенно невинным забавам... Видите ли, подпоручик, — если разрешите, я буду вас так называть, это напоминает мне дни прекрасной и далекой гвардейской юности, — у Анюты случайно нашелся портативный фотографический аппарат, вот он... — Князь продемонстрировал обшарпанную «Вилию-Авто» без чехла. — И я рискнул позволить себе запечатлеть для истории несколько понравившихся мне особенно пикантных эпизодов ваших с ней,