Чаша гнева

т Анри сказал:

– Меня ждет магистр. Ты же в сопровождении брата Гильома можешь осмотреть город. Я, как твой командор {[88]} , тебя отпускаю.

Робер поклонился. Перед тем, как покинуть резиденцию Ордена, он все же спустился в конюшни. Тут было прохладно, в полутьме причудливо смешивались запахи свежей соломы и навоза. Сновали озабоченные конюхи. С их помощью Робер отыскал Вельянгифа. Тот приветствовал хозяина сердитым ржанием. Потрепав боевого товарища по шее, Робер определил, что тот вычищен, что в кормушке достаточно овса, вслед за чем со спокойной совестью выбрался во двор, под палящие лучи солнца.

Брат Гильом уже ждал его.

– Сегодня, во имя Господа, – сказал он, ехидно улыбаясь, – мне в качестве искупления проступков назначили сопровождать тебя по городу.

– Неужели это настолько тяжкое дело? – осведомился Робер, в то время как рыцари вышли на мощеную площадь перед Храмом.

– Уж лучше это, чем чистить лук, колоть дрова или топить печи! – усмехнулся брат Гильом. – Пойдем!

Солнце палило невыносимо. Робер, недавно прибывший из Франции, обливался потом и удивлялся, как люди могут жить в таком пекле? Рыцари тем временем шли улицей Храма, где вовсю шла торговля пальмовыми ветвями и ракушками.

– Ты же знаешь, что каждый паломник должен привезти домой веточку пальмы в знак исполнения обета, – сказал брат Гильом.

– Знаю, – ответил Робер, стараясь не оглохнуть от визгливых криков торговцев.

– А вот то, что право торговать пальмовыми ветвями имеет только одна семья – этого ты, наверняка, не знаешь! – рыцарь из Шампани рассмеялся, и тут же вынужден был отскочить, чтобы не попасть под копыта меланхолично бредущему верблюду. – Куда прешь, скотина!? Так, о чем это я?

– О пальмах, – ответил Робер, ошеломленно глядя вслед огромному зверю, похожему на поросшую рыжеватым мехом живую скалу.

– Точно! – обрадовался брат Гильом. – Когда городом владели неверные, жил в Иерусалиме благочестивый юноша. И однажды кто-то осквернил одну из мечетей, где неверные поклонялись Махмуду. И султан обещал изгнать всех христиан, если виновные не будут найдены. Тот юноша решил спасти единоверцев, и взять вину на себя, но за это он испросил у общины привилегии для своей семьи на торговлю ветвями для паломников.

– А разве это не сарацины? – спросил Робер, поглядывая на бородатые и смуглые лица продавцов.

– Сирийцы {[89]} , – ответил брат Гильом равнодушно.

Они прошли мимо рыбного рынка и свернули на улицу Скверных кухонь. Тут к жаре добавился чад и сытные, аппетитные запахи. Прямо на открытом воздухе в десятках жаровен потрескивали угли, на которых готовились странные, экзотические блюда.

– Не вздумай пробовать! – предупредил брат Гильом. – С непривычки горло обожжешь! Они туда столько перцу кладут, сколько ты в год не съедаешь!

В животе после этих слов протестующе забурчало. Робер сглотнул слюну и ускорил шаг. Следующая улица, к его облегчению, пряталась от зноя под округлым каменным сводом. В нем через равные промежутки