Нашествие арабуру (СИ)

Язаки не участвовал в их братании, а переваривал то, что услышал от старшего черта Майяпана.

Оказалось, что арабуру прилетели на воздушных лодках. Правда, Майяпана называл их как-то по-другому, но Язаки перевел именно так – воздушные лодки, парусники, а точнее – летающие джонки. Ну да, как еще можно было назвать то, что летает? Летающая джонка! Никак иначе. Язаки даже самому понравилось, однако он не подал вида, что ему такое название в диковинку, и правильно сделал. Зато Майяпан проболтался о планах завоевания Нихон. Спрашивал у Язаки, когда же прибудет следующая партия арабуру – уж очень хочется домой. О доме самого Майяпана Язаки побоялся расспрашивать, чтобы не попасть впросак, зато совершенно случайно разузнал о планах по переселению. Оказывается, черти разведывали обстановку и помогали арабуру заселять страну. Фиг вам всем, подумал Язаки. Как же, заселили! Этими, голопузыми! А еще понял Язаки, что черти эти у самых кецалей что-то вроде ниндзюцу для разведки. Сплошь черные нелюди. Если бы Язаки еще знал о существовании песиголовцев, он бы вообще пришел к выводу, что на его бедную страну обрушились все мыслимые и немыслимые беды. Но о существовании песиголовцев он даже не догадывался и не имел понятия, что очень скоро столкнется с одним из них.

Пока он обдумывал все услышанное, Майяпан, как ни странно, успел напиться. Дед Ваноути не напился, а этот напился. Стал размахивать руками, буйствовать, кричать, что он самый старший и самый грозный черт. Пару раз случайно задел Ваноути так, что тот волчком отлетал в ближайший угол, но возвращался и с восхищенным обожанием глядел на Майяпана.

– Ова! Ова! – твердил он, и они снова пили.

Наконец старший черт Майяпан выкрикнул страшное слово:

– Армагеддон! – опрокинулся на спину и захрапел.

Ваноути возгордился:

– Слабы они против нас! Слабы – пить не умеют!

– А ты умеешь? – насмешливо спросил Язаки, который к этому времени уже окончательно протрезвел и прикидывал, как бы им побыстрее отсюда убраться. Плохое было место. Ненадежное. Как меня сюда занесло? – с удивлением подумал он, рассматривая закопченные стены. Каким боком? Ничего не помню. Пить надо чаще! Ведь мы куда шли? Мы тихо и спокойно шли к капитану Го-Данго. Значит, нам надо на Слияние. Так какого черта, спрашивается?!

– Я умею! – выпятил сухонькую грудь Ваноути и полез выяснять, что случилось с его другом, а потом как завопит:

– Он мертв! Кто-то украл его дыхание!

– Иди ты! – только и успел выказать свое мнение Язаки.

За этим занятие и застали их возмущенные обитатели квартала каменотесов. Вначале они очень испугались и бежали, не разбирая дороги, до границы квартала. Там они долго приходили в себя, вытирая пот, и все поглядывали, нет ли погони.

– Вот куриное дерьмо! – говорили они.

– Я одного видел. Огромного, как императорский дворец, – рассказывал кто-то.

– А я другого, с жалом вместо языка, – вторил еще кто-то.

– Нет, жала у него не было, у него был волшебный катана, – возражал третий.

– Да, да! Факел, факел! И нагината!

– А еще…

– Тихо! – повысил голос самый главный содержатель притона, заросший, как медведь, и не стриженный много лет. – На разведку надо идти…

– Вот ты и иди! – посоветовали ему, сплевывая от нахальства. – Твой притон, ты и иди!

– Я-то пойду, – смело ответил хозяин притона «Уда», что значит «прекрасный». – Я-то пойду, но ведь и вы потом захотите опохмелиться?

– Это верно, – подумав, согласился за всех самый умный завсегдатай. – Мы как-то не подумали. Извини. Говори, что делать? Оро?!

– Подкрадемся и кинемся все разом, – хозяин харчевни показал, как это надо сделать.

Поверили, но все еще сомневались:

– А если они кого из нас зашибут? Вон у них какой здоровяк!

– Ты что, хонки боишься? – устыдили его.

– Да нет, не боюсь, но остерегаюсь. Хонки, они ведь разные бывают.

– Хонки теперь все наши. Не дрефь! Они теперь только арабуру пугают, а своих не трогают.

– Так чего же они кричали?

Недоуменно пожимали плечами – мол, чего только на белом свете ни бывает.

– Я недалеко отсюда давеча видел песиголовца, – начал один. – Он что, тоже из наших?

– А кто его знает?

– Ну идем, что ли?! – гнул свое хозяин харчевни, размахивая для острастки погнутым вакидзаси.

– Ты погоди, я не досказал,

– Ну, говори!

– Этот песиголовец человечину жрал.

– Да ты что?!

– Клянусь здоровьем моего господина!

– Ова! Ова!

– Оро?! Оро?!

– Да, это серьезно.

– Очень серьезно.

– Погибнем за жалкие три бу.

– Это точно…

Тяжело вздыхали. Снова расселись на развалинах, чтобы обсудить свежую новость.

– Что, прямо вот так и жрал?

– А ты давно видел Оки-скотника?

– Да, почитай, дней десять.

– Так это был он!

– Ну ты даешь?! А что ж ты молчал?!

– Да забыл по пьянке, что б ей!..

Кто-то подтвердил:

– Он не просыхает целую сэкки.

– Зря вы так переживаете. Люди каждый день помирают, – успокоил хозяин харчевни.

– Да иди ты! – послали его и даже отвернулись в знак презрения.

– Я бы этого песиголовца голыми руками задушил! – пообещал кто-то и тяжело вздохнул.

– А мы бы зубами загрызли! – поддакнули сгоряча.

– Ну что будем делать-то? –- покрутили сразу трое носами.

Их поняли буквально:

– Как обычно – выпьем и подумаем.

– Да, без пива здесь не обойтись…

– И без сакэ тоже…

Все почему-то с надеждой посмотрели на хозяина харчевни.

– Ну что, идем?! – он снова завел старую песню, но теперь не так уверенно.

– Да погоди ты! – махнули на него рукой. – У нас дела.

– Знаю я ваши дела – боитесь! – наступал хозяина харчевни.

– Ничего мы не боимся! – ответили ему грубо. – Просто не хотим рисковать.

– Ладно. Ставлю всем бочку сакэ.

Почесали затылки:

– За такое дело бочки мало. А если кого-то из нас убьют?

Подтвердили:

– Харчевню отбить, это серьезное дело. Это не в храм сходить. Они там, наверное, все уже повыпили.

Хозяин харчевни заскрипел зубами:

– Ладно! Две бочки! – и с огорчением махнул погнутым вакидзаси.

– О! – обрадовались. – Это другой разговор. Только сразу надо кидаться, чтобы они ничего не поняли.

– С разных сторон. А то если опомнятся, пиши пропало.

– Не опомнятся, – подбадривал всех хозяин харчевни. – А если и опомнятся? У нас вот что есть! – и со свистом рубил воздух гнутым вакидзаси.

Кто-то с сомнением посмотрел на негодное оружие, но промолчал, зато все достали кривые индийские ножи и разные кастеты. И отправились назад. Страшно было до колик в животе, но шли. Правда, дошла ровно половина храбрецов, но и этого хватило.

Стали они заглядывать во все щели и увидали следующую картину. Огромный белотелый демон валялся пьяный, а сухонький чаморошный дедок причитал над ним, как над покойником. Третий демон сидел отрешенно и потягивал пиво.

– Первый раз вижу, чтобы демоны пили, как скорняки, – прошептал кто-то.

– Значит, это не демоны, – догадался хозяина харчевни.

– А раз не демоны, то чего мы здесь стоим?! – расхрабрились они и бросились в атаку, подталкивая друг друга в спины.

***

Чудные были эти мгновения. Больше Натабура в своей жизни ничего подобного не испытывал и ни разу не летал. Но и одного раза хватило, чтобы желудок пару раз вывернуло наизнанку, хотя он был и пустым уже целую луну.

Увидел он с высоты птичьего полета и океан по обе стороны, и маленькую горку – вулкан Фудзияма с дымком, и голубые реки, и черные пропасти – кахи, которые в народе назывались скалистыми воротами, в которых люди прятались в лихие годы. Все это ему очень понравилось, но не понравилось летать. А учителю Акинобу хоть бы что: знай себе, кричал от восторга и размахивал руками, приглашая к веселью. Натабура хотел крикнуть: «Бу-коросу!»[141], да передумал и решил пройтись по твердой земле, а не парить в ненадежной синеве. Как только он об этом подумал, они с учителем Акинобу стали опускаться. Было ли это совпадением, или сила сутр закончилась, никто из них ничего не понял. Только опустились они туда же, откуда и улетели – в столицу Мира. И не куда-нибудь, а прямо во двор дома, где их ждали друзья: Афра, Баттусай и Митиёри. Цепи мгновенно опали, мало того, он тут же рассыпались в прах, превратились в ржавчину, словно только и ждали этого момента. И густая трава выросла там, где они лежали, похожие на рыжих змей.