Мавзолей для братка

окрытые грязью чуть ли не до колена – тоже. Находиться в одном, не самом просторном и плохо проветриваемом помещении с подобным некомфортным объектом было весьма проблематично.

Но терпеть соседство приходилось. Тем более что единственное слово, произнесенное им, постоянно будоражило воображение членов экспедиции.

Горенштейн убежденно доказывал, что уголовник имел в виду обычных кошек, которых египтяне, как известно, обожествляли, и, следовательно, ворвавшись в помещение, он просто хотел побожиться. Так христианин, которого постигло бы озарение, закричал: «Господи!»

К сожалению, ученый не мог припомнить, божеством чего именно была для египтян Бастет, обычно изображаемая в виде кошки или женщины с кошачьей головой. Но не исключал, что покровительствовала она всяким ночным занятиям вроде воровства или, к примеру, проституции…

При последних словах Дмитрий Михайлович густо покраснел и спрятал глаза, косясь на Жанну, которая как раз на это и не обращала никакого внимания, рьяно отстаивая свое мнение.

– Это же ясно, как день! – возбужденно стучала она по столу кулачком, рискуя разбудить спящего вора (а может быть, наоборот, этого добиваясь). – «Кошки» – это название какой-то местной банды, специализирующейся на проникновении в малодоступные помещения. Нестах узнал или вспомнил об их существовании и прибежал сообщить нам. А по дороге нажрался на радостях, гад! – Изящная ножка, высунувшись из-под подола туники пнула пьяницу в бок, но не настолько сильно, чтобы прервать его сладкий сон.

Арталетов – технарь до мозга костей, в свою очередь, горой стоял за то, что «кошки» – технические приспособления вроде альпинистских крючьев, и грабитель могил придумал, как их применить в данном конкретном случае.

Все трое настолько горячо отстаивали свои позиции, что шум за столом нарастал по экспоненте и разбудил бы даже мертвого. А уж спящего, пусть и под изрядным «наркозом» – непременно.

– Чего орете, как скаженные? – прозвучал с лежанки мученический голос, разом оборвавший прения, словно финальный взмах дирижерской палочки – исполняемую оркестром кантату. – Приперлись ни свет ни заря и орут тут, поспать не дают… Выметывайтесь отсюда на…

Последовавший пассаж, точно описывающий то место, куда следовало убираться хозяевам каморки, заставил зардеться даже Жанну.

– Какого черта! – вспылил Георгий, не привыкший, чтобы в его присутствии, да еще при дамах, пусть и в единственном числе, выражались подобным образом. – Мы у себя дома!

– Да-а-а? – изумился Нестах, с трудом открывая мутные глаза, но даже не делая попытки оторвать голову от тощей подушки. – И в самом деле… А как я сюда попал?..

– Надо меньше пить! – изрекла обиженная Жанна избитую, но вечную сентенцию, которой, вероятно, еще в каменном веке подруга встречала пробуждение какого-нибудь неандертальца, накануне в тесном кругу душевно «спрыснувшего» поимку очередного мамонта.

– Ничего не помню… – жалобно простонал уголовник, до арбузного треска сжимая ладонями раскалывающуюся голову. –