Печать на сердце твоем

го уже избавились. Сканды грабят села и города, но не трогают боярских владений. Не слыхал? А дальше скорее всего будет так: на полночи местные кнесы создадут свою державу. А сюда придут мады — бояре уже с ними договорились. А сканды — обычные наемники…

Згур не поверил. Разве так может быть? Но ведь там, на площади, разговор действительно шел о мадах!

— Но ведь это измена, Чудик!

Бывший наместник вновь усмехнулся — на этот раз зло, презрительно.

— Измена? У бояр свое понятие о верности. Бывший великий кнес имел твердую руку. А чужеземцам легче будет править, опираясь на знать. Поговаривают, что на полночи великим кнесом выберут сканда. Есть такой — Халы Олавсон. Его — илиего родича Мислабури. Чужак не будет ссориться с теми, кто его пригласил. А мадский регус давно уже смотрит на Лучев…

— И тут появляемся мы, — понял Згур.

— Да, и тут появляемся мы, компаро. Кости брошены на доску, игра в разгаре, и наша кость — лишняя…

— Что же делать?

Чудик вновь замолчал, затем пожал плечами:

— Ребятам нужна служба. Мы наемники, наше дело — воевать…

— Ты не похож на наемника! — не выдержал Згур.

— Неужели? — Чудик покачал головой. — Нет, компаро комит, теперь я такой же наемник, как они. И как ты сам. Но ты — комит, ты должен думать об остальных. И для начала постарайся понять — мы будем воевать не только со скандами. И, может, не столько с ними…

Згур поглядел на темную реку. Странно, ему казалось, что быть наемником просто. Может, он и согласился уйти с «катакитами», чтобы не думать ни о чем лишнем, не играть в «Смерть Царя» живыми фигурками. Интересно, что бы сделал на его месте отец?

— Чудик, а почему ты всех называешь «компаро»? В твоей земле так принято?

— В моей земле? — послышался негромкий смех. — Пожалуй, и так. Я десять лет рубил мрамор в каменоломнях. Красивый камень, компаро! Очень красивый… Там, под землей, все называют друг друга «компаро» — «товарищ». Когда на ногах и руках цепи, когда тебя бьют бичом, то забываешь о пышных титулах…

Тут же вспомнился бедолага «чугастр». «Клятые огнища!»

— Тот парень… Вы его зовете Яртак…

— Знаю, — кивнул Чудик. — Я сразу понял. Мы друг друга узнаем с одного взгляда. Я слыхал, ему повезло еще меньше. У нас все-таки не отправляют в огнища детей… Ты не спросишь, почему я там оказался?

— Здесь, кажется, не спрашивают… компаро. Чудик кивнул: Да, не принято. Но ребята знают, кем я был до того, как стал фрактарием. Они почему-то думают, что я попал под землю за то, что хотел освободить рабов… Он вновь рассмеялся — горько, зло. Наверно, потому, что я первым призвал признать Катакита и помочь ему. Нет, компаро, я не освобождал рабов, не снижал подати и не прощал долги. Я был наместником, ты знаешь. Но я не говорил, каким я был наместником…

Чудик помолчал, вздохнул.

— Там, под землей, когда каменная пыль лезет в горло, когда глаза слепнут от темноты, когда сходишь с ума от вони… Там хорошо думается, компаро! Есть такая притча про судью неправедного. Я был таким… Самое