Печать на сердце твоем

т «катакитов» уже не он. Ничего, Чудик справится! Его, Згура, дорога иная — на восход, к лехитам, а там — прямиком в Коростень. Нет, не в Коростень! Сначала он должен попасть в Валин! Если Улада еще там, не в Савма-те… А если в Савмате, то он поедет прямиком в столицу!

Ярчук между тем задумался, засопел, пальцы вцепились в густую бороду. Наконец послышалось неуверенное «Хм-м».

— Вот чего, боярин молодой! И вправду, зайду я к своим, проведаю. А к завтрему жди. Я, боярин, слово давал!

Венет кивнул, неловко поклонился и тяжело зашагал прочь.

— Зачем комите такая слуга? — поинтересовался Сажа. — Такая слуга к врагам посылать шибко надо. Такая слуга врагов до смерти пугать.

Згур только рукой махнул.

— Ладно! Как думаешь, Сажа, вино в этом городишке есть?

Ответом была белозубая улыбка. Слова не понадобились.

…Глаза упорно не хотели открываться. Вокруг слышались голоса, звенел металл и остро пахло подгоревшей кашей. Згур попытался сообразить, завтрак ли варят или все-таки обед, но думать было лень. Хотелось лежать, чувствуя, как припекает горячее, уже совсем весеннее солнце, и ни о чем не думать — ни о дне завтрашнем, ни даже о сегодняшнем, давно наступившем.

Вино в славном городе Лучеве, конечно же, нашлось. Для этого даже не пришлось искать харчевню. Вернувшись на пристань, Згур с изумлением обнаружил, что вокруг вытащенных на берег лодей шумит немалая толпа. Горожане, наконец-то сообразив, что смерть в рогатых шлемах на этот раз прошла мимо, сбежались, дабы выразить несколько запоздалую благодарность. Выражали они ее бурно, причем не только словами. Вскоре Згур, да и все остальные смогли наглядно оценить все достоинства местной хлебной браги, конечно, уступавшей по вкусу румскому вину, зато по крепости далеко его превосходившей. Брага ли была тому виной, или просто сказалась усталость, но Згур даже не услыхал побудки. И теперь, лежа с закрытыми глазами, он оценил все достоинства своего комитства. Сам бы он такого безобразия ввек не потерпел. Кмет, дремлющий посреди лагеря ясным днем! Ужас! Ужас, три дежурства вне очереди и двадцать отжиманий — для начала.

— И не буди! Неча! За каждой мелочью комита будить? Потерпят, совершен-понятно!

Згур узнал голос Гусака и ощутил нечто, напоминающее стыд. Нет, пора вставать! Вспомнилось, как вчера одноглазый хриплым басом пел какую-то песню, остальные подпевали. Как бишь там? «Возле храмины старинной, в чужедальней стороне…»

— Я не сплю!

Згур вскочил, открыл глаза и тут же зажмурился. Солнце! Какое оно здесь яркое! Чему удивляться — полдень! У них, в Коростене, еще снег лежит…

— Хайра, комит! — Гусак тут же вытянулся, прищелкнул каблуками новеньких сапог. — Обед готовится. Происшествий, стало быть, не было!

— Никаких? — Згур плеснул в лицо водой, накинул плащ. — Что в городе?

— Да ничего в городе, — в голосе одноглазого слышалось презрение. — Оклемались, совершен-понятно, радуются. К нам стража приходила…

— Щегол? — Згур невольно улыбнулся, вспомнив храброго парня.

— Не-а!